Рассказы о верном друге
Шрифт:
Едва дождавшись своего переулка, Витя торопливо попрощался с Сергеем Александровичем и почти бегом поспешил домой.
Дома было пусто. Мама предусмотрительно убрала подстилку Буяна. На ее месте стоял стул. Витя отказался от ужина, быстро разделся, юркнул под одеяло и тут дал волю душившим его рыданиям.
Прости-прощай, Буян! Больше никогда Витя не пойдет с Буяном в лес, не увидит его радостных прыжков…
Но вскоре в душе мальчика поднялось какое-то новое для него чувство, чувство гордости и удовлетворения от сознания, что он сделал что-то очень хорошее и очень важное, и это чувство становилось все сильнее. Он перестал плакать и подумал о том, что, наверное, Буяну будет совсем
ЗАЩИТНИКИ РОДНЫХ РУБЕЖЕЙ
Тяжелые капли дождя барабанят в окна заставы. В печной трубе тоскливо завывает ветер. Сильные порывы его сотрясают порой деревянное здание. На дворе — холодная дальневосточная осень.
Но в помещении для личного состава тепло и уютно. В красном уголке собрались свободные от службы пограничники. Читают газеты, привезенные утром на этот далекий пост, где советские люди день и ночь несут неусыпную вахту. Застава стоит в стороне от дорог, и газеты приходят сразу толстой недельной пачкой…
Правда, есть радио, оно регулярно сообщает все новости, все, что случилось в необъятной советской стране и за ее рубежами. Радио слушают жадно, с превеликим вниманием. И тем не менее какое наслаждение взять свежую (свежую, конечно, относительно) московскую газету, развернуть ее, услышать шелест ее листов.
Газеты читают вслух. Каждая статья вызывает оживленный обмен мнений. Особенно волнуют сообщения об успехах земляков в труде. Ведь на заставе есть и уральцы, и сибиряки, и волжане; можно встретить среди них колхозника и сталевара, тракториста и прославленного охотника-промысловика… А вот еще статья: пограничники на среднеазиатской границе задержали нарушителей, остатки басмаческих банд, которые иногда все еще пытаются прорваться из-за кордона. А вернее даже не остатки, а просто новых бандитов, потомков недобитков, которым в свое время крепко попало, и не раз…
Статья выслушивается с напряженным вниманием.
Чтец умолк. Секунда молчания. Каждый так ясно представляет эту картину: ночь, два пограничника и собака, нарушители, крадущиеся в непроглядной тьме…
Да, картина знакомая! Для того они, пограничники, и стоят здесь, на рубежах советской земли, чтобы неприступной живой стеной сдерживать разных наемных убийц: шпионов, диверсантов, налетчиков, поджигателей, которых засылают к нам правители кое-каких капиталистических государств.
— А у нас? Помните, как Корд задержал? — вспоминает кто-то. — Под тракториста-то маскировался… Тоже знатно получилось!
— От собаки не замаскируешься…
Однако этот случай знают не все. На заставе есть молодые, недавно прибывшие бойцы. Среди них — коренастый здоровяк Василий Пронин, вожатый сторожевой собаки Буяна. Пронин еще не изведал, на личном опыте, как собака может в трудный час подсобить бойцу, и все, что касается четвероногих помощников пограничников, сильно интересует его. Он просит рассказать о Корде.
— Да что тут рассказывать? — с нарочитой небрежностью, которая только еще больше возбуждает любопытство необстрелянных новичков, роняет плечистый, могучего роста и сложения, старшина Метелицын. В нескольких скупых словах он сообщает о том, как Корд задержал нарушителя, который уже перебрался через границу в самом глухом месте, однако далеко не ушел — собака напала на его след и помогла выловить
Если послушать старшину Метелицына, так все в общем-то получилось несложно и просто: ну, пошли, ну, нашли, ну, задержали… О чем еще говорить? Об опасностях и испытаниях, подстерегающих пограничника каждодневно? Так без них не бывает.
По привычке всех сильных людей Метелицын склонен преуменьшать трудности. Да и к чему много распространяться? Нескромно…
Но все равно, рассказ нравится Пронину, да и не только ему одному. Чего недостает в беседе, то дорисовывает воображение.
— Ловко… вот ловко-то! — восклицает Василий, а сам думает: «Да всякая ли собака сумеет сделать так? Эх, кабы мой Буян…»
Он не успевает решить, что должен сделать Буян, как появляется дежурный и громко объявляет:
— Товарищи, в наряд!… Старшина Метелицын, с собакой в дозор!
Великан Метелицын вскакивает, привычным движением заправляя на ходу гимнастерку за ремень, идет в угол, где висят шинели, затем — к пирамиде с оружием и скрывается за дверью. Вслед за ним покидают помещение и другие.
Василий думает: «Не мне. Стало быть, еще ждать».
Первое боевое задание… Его всегда с волнением и затаенной тревогой ждет молодой солдат.
Под дождем
Шум дождя заглушает тяжелое дыхание Метелицына и его собаки. Сколько времени они уже бегут? Может быть, двадцать, а может быть, и тридцать километров осталось позади. Только вышли на свой участок, и сразу натолкнулись на свежий след. Послав второго пограничника, шедшего вместе с ним, сообщить о находке на заставу, сам Метелицын вместе с Кордом пустился в преследование.
Враг, вероятно, надеялся, что дождь поможет ему проскользнуть незамеченным, вода смоет следы. Но от Корда не скроешься… Пригнув голову, собака бежит по невидимым отпечаткам ног нарушителя. Сзади, крепко ухватившись за конец длинного прочного поводка, поспевает старшина Метелицын, инструктор службы собак, опытный пограничник-сверхсрочник.
Нарушители — а их было несколько — оказались хитрые да изворотливые. Путаными петлями переплетались следы: вот они выходят из леса на поляну, пересекают болотце, вновь поворачивают в сторону от границы, но ненадолго: ведь ясно, что не граница интересует их… Еще петля — и следы исчезли, дождь растворил их. Корд поднял голову и насторожил треугольные уши. Влажная мочка носа жадно втягивала насыщенный сыростью воздух. Там, где терялись следы на земле, собака пользовалась «верховым чутьем».
Корд — ветеран. Уже пятый год он на границе. Это громадный угрюмый пес, недоверчивый и злобный, нечувствительный ни к проливному таежному дождю, ни к переменам температуры. Перенесенные испытания выработали характер собаки, закалили ее. Много схваток с врагами пережил Корд, немало захватывающего мог бы поведать, если бы умел говорить. Светлые пятна седых волос указывали те места, где под мохнатой шубой скрывались рубцы от старых ран.
С первых дней своего появления на заставе Корд сделался любимцем всего погранотряда. Здесь любят и уважают смелых, мужественных людей, не отступающих перед опасностью; такие же требования предъявляют и к собаке — помощнику бойца. А Корд оказался именно таким. И хотя овчарка не признавала ничьей ласки, кроме ласки своего вожатого, каждый боец при случае обязательно старался оказать ей знаки своего расположения.
Злобы Корд был непомерной. Подозрительность, с какой он относился ко всему чужому, вошла среди пограничников в поговорку. Чутье и слух выделяли его даже среди других хороших овчарок. Все это вместе с большим опытом работы по следу, приобретенным за время службы на границе, по праву делало Корда лучшей собакой на заставе.