Рассказы очевидцев, или Архив Надзора Семерых
Шрифт:
– А дракон? Вы же сказали, что бились с драконом!
– Я сказал? Не помню… Кажется, это вы сказали, Ваше Величество!
– Я?!
– Ну, или кто-то другой. Вы должны помнить, кто именно. Все-таки помоложе меня будете. Кстати, – сэр Мельхиор обернулся к Тюхе, – сей юноша заслуживает награды. Кто, как не он, вернул память доблестному рыцарю в моем лице?! И стремя вернул, а мог бы…
– Стремя, между прочим, денег стоит, – мимоходом заметил экономный барон фон Кайзеринг. – Таких честных юношей поискать. Кругом одни прощелыги. Молодой человек, вы не хотите пойти ко мне в оруженосцы? Жалованья не обещаю,
Серджио Романтик навис над дочерью, поддержан с флангов королевой-матерью:
– Мария-Анна! Колечко! Ваше колечко с драконом! Извольте объясниться!
– Папенька! Маменька! Темень там, в пещерах! Страсть какая темень! Все ноженьки сбила, плутаючи!..
– Дракон?
– Да темень, говорю! Ни зги! Поди разбери, кто над ухом сопит!
– Колечко?!
– Ручеек там махонький… Я – напиться, а сбоку как зачавкают, как заплямкают! Страсти какие! Оно пыхтит, я упала, тут колечко в руку – прыг! Ой, чистая гоморра! Ужас! Бегу, плачу, гляжу – дырка… а из дырки – солнышко!..
– А дома зачем врала?! Про дракона?!
– Боя-а-а-а-лась…
– Чего?!
– Что вы, папенька, дурой дразниться станете…
– Дура!
– Вот! Вот вы и дразнитесь!..
Зареванная, с красными, как свекла, щеками, хлюпая носом и утираясь рукавом, Мария-Анна была невыразимо прекрасна. Тюха смотрел на принцессу не отрываясь. Под ложечкой пажа что-то странно екало. Зато король смотрел не на дочь, а на юного пажа. Долго смотрел. Удивительно долго. Будто впервые видел.
– Молодой человек, вы случаем не племянник Сигизмунда Тюхпена, потомка Гюйе-Тюхпенов по отцовской линии?
– Верфевладельца? – оживился барон фон Кайзерлинг. – У которого контрольный пай в «Турристанских верфях»? Юноша, вспомните, я предлагал вам место оруженосца!
Жестом король одернул зарвавшегося барона. И громко сказал, прежде чем спуститься с помоста:
– Сэр Мельхиор! Одолжите на минуту ваш славный меч! Тереза, родная моя, ты не против?
– Ну, если он племянник Сигизмунда… – задумчиво подняла бровь королева-мать. – Притом, кажется, единственный? Дорогой, поступай согласно велению сердца!
Вскоре над ристалищем прозвучало:
– Арчибальд Тюхпен! Преклоните колена!
Спустя три дня принцесса Мария-Анна обвенчалась в замковой часовне с сэром Арчибальдом, благородным рыцарем, спасшим деву от дракона.
Все были рады.
В первую очередь псарь Гервасий, оруженосец жениха, и Муми Тролль, которой на свадебном пиру достались лучшие косточки.
Турнир в Блезуа
– Дядько Сил! Эй, дядько! Лупоглазка опять в болоте тонет!
Колдун Сильвестр Фитюк нехотя оторвался от важного занятия – минутой раньше он клал заплату на прохудившуюся полу кафтана – и хмуро воззрился на запыхавшегося белобрысого Фильку.
– В Выпейной Пади небось? За Куликовым Пойлом? – уточнил он на всякий случай, хотя никаких других болот в округе отродясь не водилось.
Тем не менее замечание достигло цели: Филька преданно закивал, заглядывая в рот наставнику. «Вот что значит – настоящий колдун! Сразу догадался!..» – трехвершковыми рунами было написано на конопатой физиономии ученика.
– Ага! Это она нарочно!
Филька состоял при колдуне больше года и уже умел готовить зелья от запора и похмелья. Еще он ловко снимал случайный «вырви-сглаз» при помощи заговоренной кисточки из хвоста пятнистого злобарика. Зимой Фитюк начал знакомить ученика с основами гадания на бобах и на бараньей лопатке. Однако к немногим серьезным заклятьям, которыми владел сам, мальца пока не подпускал.
И, похоже, зря. Тащись теперь на болото, твори «тяни-швыряй», чары трудные, с побочными эффектами, выволакивай стерву Лупоглазку из трясины, где она тонет с завидным постоянством… Прав Филька: нарочно она это делает. Не иначе летать понравилось. Вот сейчас бы послал ученика, а сам остался дома. Мало ли у старого колдуна дел по хозяйству?
Вздохнув, Фитюк спрятал иглу с нитками в кошель, где хранил всякую мелкую, но нужную дребедень, накинул на плечи кафтан с недозаплатанной дырой и вразвалочку направился к дому.
– Ты куда, дядько Сил?! А Лупоглазка?!
Фитюк не ответил, скрывшись в сенях. Филька остался на дворе, приплясывая от нетерпения. Вскоре колдун вновь возник в дверях, обутый в бахилы с высокими голенищами, купленные прошлой осенью на ярмарке. Пачкать дорогую обувку вонючей грязью не хотелось, но отдирать пиявок-прилипал, расплодившихся в Выпейной Пади сверх меры, хотелось еще меньше. Да и наступить босой ногой на болотную гадюку – удовольствие сомнительное.
А ведьма-порченица Меланфия полученное от бабки «змеиное слово» держала в секрете, отказываясь сообщить его даже в обмен на одно из семи наследных заклятий рода Фитюков.
– Пошли, что ли?
Ученик с радостью припустил вперед, предвкушая грядущее зрелище.
Колдун степенно двинулся следом, для солидности опираясь на узловатый посох самого что ни на есть чародейского вида. Посох Фитюк самолично вырезал из сухой груши, отполировал, покрыл таинственными, но совершенно бессмысленными знаками, украсил на конце фигуркой яростного несвезлоха, а затем «вычернил» настоем из орехов, дубовой коры и ягод дружинника. Получилось внушительно, даже учитывая, что никакой магической силой посох не обладал. К счастью, клиенты и вредная конкурентка Меланфия об этом не догадывались.
Белобрысый же Филька уважал посох пуще грома небесного. Гром когда еще грянет, а посох всегда под рукой.
Свернув с пыльного проселка, они пересекли заросшее сочным разнотравьем Куликово Пойло, обходя бочажки с темной, смоляной водой. Из-под ног то и дело вспархивали кулички, перепелки и голенастые пигалицы. Последние, прежде чем взлететь, норовили исклевать путникам щиколотки. Колдуна спасали сапоги, а Фильку – увертливость и подобранная по дороге хворостина, которой ученик с успехом отмахивался от наглых пернатых.