Рассказы по циклам и не очень
Шрифт:
Я невольно улыбнулся.
– Ты слишком оптимистична. Пять лет. Хотя многие девушки покупают футболки или легкие платья на один сезон, максимум – на два.
– И что же они делают с одеждой потом?
– Выбрасывают. Или дарят кому-нибудь.
Саша хотела что-то сказать, даже рот приоткрыла, но в последний момент передумала. Помолчала, затем еле заметно пожала плечами в ответ на свои мысли и направилась мыться во двор. По-видимому, взяла тайм-аут, чтобы обдумать новый факт из жизни аборигенов. Есть у нее такая привычка: когда чего-то не понимает, сначала сформулирует вопрос, потом вызнает всю возможную информацию – мы о шмотках и о способах их ношения еще поговорим, и не раз – и уже на основе полученных ответов сформулирует полноценную картину. Последствия учебы у лучших аналитиков клана, как она выразилась.
В общем, пока я готовил яичницу, она плескалась у рукомойника, что-то тихонько напевая на своем языке. Перевода браслет не давал, раз уж Саша не ко мне обращалась, а слова я на таком расстоянии различить не мог. Может, потом смогу, когда мутации завершатся? В висевшем на стене квадратном зеркальце отразилась салатного цвета фигура со сковородкой в руках. Внешне изменения ограничивались кожей – она не только приобрела небольшие свойства мимикрии, но и стала плотнее, грубее на ощуп – да еще глаза из серых перекрасились в карие. Попутно исчезла легкая близорукость, другие чувства обострились. Что интересно – то ли мне кажется, то ли я действительно теперь меньше ем и, пардон, в туалет реже бегаю. Надо бы к себе присмотреться.
В остальном ничем не отличаюсь от обычного человека. Метр восемьдесят, короткая стрижка, не качок, но и слабаком не выгляжу. Огненными шарами кидаться или с земли на крышу запрыгивать, чтобы трубу печную починить, не научился. Ну и слава Богу. Хотя немного жаль – на крышу лезть надо, там кое-где шифер потрескался… Откровенно говоря, дом не в самом лучшем состоянии, надо бы им заняться.
– Я правильно понимаю – у вас в году четыре сезона, и сейчас идет весна? – спросила Саша, усаживаясь за стол и с сомнением оглядывая алюминиевую вилку. Она пользовалась ей уже не раз, но реагировала по-прежнему как на нечто странное. Приборы у них есть, и даже похожие на наши, только изготавливать их из редких дорогих металлов, используемых исключительно химиками, не принято.
– Да. А у вас что, иначе?
– Это зависит от географического положения – она осторожно попробовала кусочек яичницы, прислушалась к себе, после чего довольно кивнула и довольно активно принялась шуровать вилкой и ножом. Прекрасно. Значит, аллергии на сливочное масло у нее нет, готовить на нем можно. Хотя лично я подозревал, что Сашкина нервная реакция на подсолнечное масло была вызвана всякими добавками, щедро добавленными в продукт изготовителями. – В некоторых странах три сезона, кое-где выделяют два.
– У нас примерно так же. Когда немного читать научишься – скачаю тебе учебник по географии.
Удивительно – она даже фырканье умудрилась сделать аристократичным.
– «Скачаю»! Как можно делать знания общедоступными! А если они попадут в недостойные руки?
– Ну, в знании, где какая страна расположена, ничего потенциально опасного я не вижу. Что касается так напугавшей тебя энциклопедии ядов… Сомневаюсь, что их можно изготовить без специальной подготовки и в домашних условиях. Даже если рецептура точная. – Мне в голову пришла забавная мысль, заставившая невольно ухмыльнуться. – Вообще, когда немного освоишься, мы обязательно поговорим о достоверности информации, особенно в периодике и в Интернете. Сейчас-то о политике говорить рано, слишком многое с нуля объяснять придется.
Саша недовольно нахмурилась. Призналась:
– Идя сюда, я не рассчитывала встретить так много отличий от обычаев своего народа.
– Привыкнешь со временем. Язык освоишь – сразу жизнь проще станет.
Кажется, мои слова ее не сильно успокоили.
Не знаю, как выглядит процесс обучения у Сашкиных сородичей в нормальных условиях, надо бы выяснить. Сейчас – жутковато. Девушка сидит с совершенно неподвижным лицом, выпрямив спину, положив руки на колени, и, словно заводная кукла, лишенным интонаций голосом повторяет вслед за мной: «я возьму ложку», «я беру ложку», «я взяла ложку»… Алфавит и местоимения она уже запомнила, времена заучивает на примерах, заодно пополняя словарный запас. Сначала по-русски, потом на своем, очень певучем и, насколько могу судить, более сложном языке. Мне приходится постоянно крутить головой и регулярно, перед каждым произнесенным по-русски предложением, напоминать себе, что «сейчас я говорю с собой, а не с Сашей», иначе браслет дает перевод автоматом.
– Все – девушка выпала из транса. – Хватит.
Еще бы, уже три часа сидим. Причем она запомнила каждый произнесенный мной звук, произношение, заодно формирует структуру нового для себя языка и привязывает чужие понятия и концепции к привычным. Адская нагрузка на мозг.
– Я отдохну немного – Саша жадно выпила предложенную кружку холодного чая. – Надо поспать.
– Да, конечно.
Крестьянин из меня, скажем прямо, хреновый, но на даче работа мужику найдется всегда. Если он не лентяй, конечно. Так что пока Саша отлеживалась после сеанса самогипноза, я отправился в ближайший лесок за кольями для будущего парника. Рассады нет, ну да ладно – трава вырастет, только поливать не забывай и куриные какашки подкладывай. Кстати, помет можно у соседей купить. Или сразу цыплят три десятка, раз уж мы здесь застряли? Ага, а возиться с ними кому?
Короче говоря, из лесу я вышел, обуреваемый тяжкими думами. Потому и не заметил приближения некоего персонажа, традиционно вносящего сумятицу в окружающую его действительность. То есть нашего деревенского трикстера Гошу.
– Привет!
– Привет, Гоша – слегка вздрогнув от неожиданности, тоже поздоровался я. – У тебя все нормально?
Спрашивать у него «как дела» нельзя – начнет отвечать. Долго, подробно, с пояснениями. Приезжие об этой милой особенности не знают и часто попадаются. Причем надо учитывать, что выглядит Гоша на первый взгляд совершенно нормально, выделяясь среди аборигенов в лучшую сторону чистотой и со вкусом подобранной одеждой. На архетипичного сельского дурачка совершенно не похож.
Пользуясь привычными ярлыками, Гошу можно принять за городского интеллигентного сумасшедшего. Он всегда тщательно выбрит, говорит вежливо, обращается на «вы», способен наизусть цитировать Пушкина, Некрасова и Блока. Не задирается, не дерется, голос в нормальном состоянии не повышает, всегда готов помочь. Впрочем, в период обострения, случающегося примерно раз в три месяца, он готов помочь людям тем более, и бесплатно, и даже больше, чем его просят! Только почему-то от его помощи все отказываются и норовят позвонить в районную дурку.
Существует один точный признак, указывающий, можно ли с Гошей в данный момент общаться или стоит держаться от него подальше. Топор. Маленький такой топорик типа туристского, который парень почти всегда носит с собой. Для психологического успокоения, по словам доброго доктора из психушки. Они, то есть человек и инструмент, мило общаются, тихо спорят на философские темы, Гоша друга бережет и старается использовать аккуратно, чтобы не повредить. Топор, в свою очередь, помогает Гоше выпутываться из различных деликатных ситуаций, практически всегда без серьезных последствий. Хватает одного вида здоровенного детинушки с прижатым к груди топориком и нервными шевелениями, чтобы самый распоследний идиот, пытающийся замылить деньгу за выполненную работу, сразу встал на путь истинный. Не понимают жулики, что Гоша пытается успокоить в очередной раз обозлившегося на людскую непорядочность друга. Он такой – горячий, может порубить…