Рассказы по циклам и не очень
Шрифт:
– Читающей публике интересно, как живут люди в России – ответила я. Тему мы обсуждали, прорабатывая «легенду», так что говорила уверенно. – Сейчас все, связанное с Россией, популярно. Но если политических обзоров много, то быт не описан совсем. Обычная жизнь простых людей, таких, как вы.
– Я? – Васильевна выпрямилась и потуже стянула на груди платок. – Это ты про меня, что ли, писать станешь? В газету?
– Про вас тоже.
Кажется, я сказала что-то не то.
Ехать
Пленница малость оклемалась, с ужасом осмотрела салон, зеленую морду вашего покорного слуги, попробовала закатить истерику, получила щелбан и затихла. Поздно трепыхаться, милая. Приедем на место, там объяснят, с какой стати родная мать тебя в руки чужих дядей сдала. То есть дядей и тети, причем тетя – главная.
Конечной остановкой нашего путешествия стала заброшенная деревня Глубокое, чье название намекает на долгую и самобытную историю. Народу здесь никогда много не было, в лучшие дни пять дворов стояло. Жил в деревеньке люд тихий, любящий уединение и к любым историческим пертурбациям относящийся индифферентно, одинаково равнодушно относящийся и к закидонам батюшки-царя, и к политике сменивших его генсеков. Однако перестройке удалось то, на чем обломали зубы коллективизация, Война и сытая послевоенная жизнь – молодежь потянулась в город и не желала возвращаться. В результате сейчас в Глубоком жили двое – восьмидесятилетний дед Игнат и Любовь Леонидовна, получившая домик-развалюху в наследство от почившей бабушки.
– Ох ты Господи – встретившая нас женщина всплеснула руками. – Вот напасть! Сереженька, что с тобой?
К такой реакции на обновленную внешность я уже привык, но в данном случае отмазку «выпил что-то не то» лучше не использовать.
– На Карибах водоросль подцепил, когда купался. Вот, никак вывести не могу.
– Ужас какой – впечатлилась Любовь Леонидовна, молитвенно сложив руки перед губами. – Так ты хоть лечишься? Давай я своим позвоню, у них же в медицине знакомых много.
– Да мажусь всяким, но она уж больно глубоко засела. Ждем, пока сама отомрет.
– Вера, поздоровайтесь с Любовью Леонидовной – с оскорбительно-убийственной вежливостью посоветовал Стас. Будто с умалишенной разговаривает, честное слово. Хотя, в каком-то смысле, так оно и есть. – До конца лечения ей предстоит стать вашей нянькой.
– Я здорова!
– Конечно. Тридцать приседаний сделаете?
– Я в милицию пожалуюсь!
– Жалуйтесь. Только в лесу не заблудитесь, дороги тут сами видели какие. Чисто условное понятие.
– Чего мы во дворе стоим, давайте в дом пройдем – гостеприимно предложила хозяйка. – Посидим, встречу отметим.
– Я живу не для того, чтобы жрать! – заученно провозгласила Вера.
– Само собой, милая – не стала спорить мудрая женщина. – Но рюмочку за знакомство пропустить надо.
Любовь Леонидовна обладала редким талантом – она могла накормить любого. Сытого, толстого, невменяемого. Малейшая попытка отказаться от порции картошечки с мясцом или еще одного вкусненького кусочка пирожка в конечном итоге приводила к тому, что с трудом отдувающийся гость не мог встать из-за стола. Ссылки на диету или больной желудок не помогали, перед жертвой мгновенно появлялись блюда «совсем не калорийные, тебе полезно даже». Не понимаю, как ей удается, это какой-то гипно-мод.
Если в детстве вы считали, что работа заключается в хождении на завод или сидении в офисе, то вы глубоко ошибались. Деньги получают разными путями, более того, работа может приносить удовольствие! В случае с Любовью Леонидовной совмещение приятного с полезным выразилось в потакании таланту хлебосольной хозяйки. Говоря по-простому, она откармливала худых. Причем клиенты к ней в очередь записывались, хорошие деньги платили.
Основной контингент состоял из идейных анорексичек. Оказывается, нас окружает немалое количество идиоток, помешанных на собственном весе и желающих уменьшить его еще, и еще, и еще чуть-чуть, ну то есть пока мяса на костях не останется вовсе. Проблема чисто психическая, боятся девки растолстеть. По уму, следует их отвести к психологу, который бы вправил перекошенные мозги на место, но по разным причинам это бывает невозможно. Кто-то врачам не доверяет, кто-то не хочет получить компрометирующую, по его мнению, запись в карточке. Встревоженные родители часто обращаются, когда их чада напрочь отказываются от лечения (тут-то мы и выходим на сцену). Однако любительницами недоедать клиентура не ограничивается: за помощью обращаются актеры, которым срочно требуется располнеть, больные для реабилитации после долгого лежания в клинике… Короче говоря, без готовки Любовь Леонидовна не сидит.
На первых порах предложение показалось многообещающим. Почему бы действительно не взять у женщины интервью? Ее описание деревни и живущих в ней людей наверняка будет отличаться от описания Сергея, тем самым я получу лишнюю точку зрения на окружающий мир. Женщины всегда оценивают явления и события не так, как мужчины, это аксиома, а общаться мне предстоит в основном с женщинами, они социально активнее. Поэтому я взяла местный записывающий звук артефакт, активировала его и приготовилась слушать.
– Что рассказывать-то?
– Все, что сочтете нужным – рука непроизвольно сделала жест, уместный в беседе с Высокими. На меня посмотрели с недоумением. – В странах Европы есть интерес к российским реалиям. Обычные вещи: как живут люди, чего хотят, чего боятся, о чем мечтают.
– Да о чем в моем возрасте мечтать можно? – неожиданно засмущалась Васильевна. – В домовину скоро, а ты – мечтать.
– Домовина это, кажется, гроб? Странно. Сколько вам лет?
– Шестьдесят пять, но ты пиши пятьдесят восемь.
– Вы желаете уменьшить свой возраст? Зачем?
У нас, наоборот, считалось, что чем старше разумный, тем он опытнее…
– Затем. Женщине столько лет, на сколько она выглядит! У вас иначе, штоли?
– Мы не стесняемся своего возраста. Новую жизнь можно начать в любой момент. Разве вы не хотите новых впечатлений, ощущений?