Рассказы (с сайта автора)
Шрифт:
– Это что, ходячий мертвец?
– предположил Шамшуддин.
– Да, - равнодушно ответил Креол.
– Зомби. Раньше тоже был рабом Халая.
– А что он делает?
– Большую часть дня просто стоит в кладовке и смотрит в стену. Он - наглядное пособие. Для учеников, чтобы изучать внутренности человека.
Через несколько минут Асаггак вышел из кухни. Не с пустыми руками - он нес каменную кадушку с помоями. Обычно кадушки, наполненные доверху, переносят вдвоем, но ходячие мертвецы удивительно сильны - их окоченевшие мышцы
– Он каждый день относит помои в подвал и выливает в дренажную трубу, - пояснил Креол.
– А утром приносит кадушку обратно.
Шамшуддин задумчиво почесал плешивую макушку. Он посмотрел на мертвеца, еле плетущегося через двор, выпятил нижнюю губу и спросил:
– А почему только утром?
Креол открыл было рот… но тут же снова его закрыл. В серых глазах отразилось недоумение. Ученик мага тоже посмотрел на Асаггака, все еще не дошедшего до лестничного пролета, и медленно ответил:
– Не знаю. Да, странно…
Ученики мага внимательно посмотрели друг на друга. Шамшуддин широко ухмыльнулся - на его эбеновом лице улыбка выглядела особенно белой. Креол тоже растянул губы в улыбке и предложил:
– Проследим?
– Пошли!
– вскочил на ноги Шамшуддин.
Подростки осторожно прокрались по галерейке и спустились по лестнице. Там оказалось гораздо темнее, чем на улице, но все же не слишком - под потолком висел магический освещальник. Тусклый, светящий неестественным голубоватым светом, но все же рассеивающий мрак.
Как и большинство крупных городов Шумера, Симуррум снабжен тщательно продуманной сетью канализационных каналов и керамическим водопроводом. Гугали день и ночь трудятся, следя за тем, чтобы в каждом доме была вода, а грязь и нечистоты своевременно удалялись. В жарком климате долины Тигра и Евфрата процессы гниения и разложения протекают очень быстро, а отсюда недалеко и до эпидемии. Поэтому в подвале Халая Джи Беш имеется дренажное отверстие, куда и отправляются все помои.
Точнее - куда они ДОЛЖНЫ отправляться.
К великому удивлению Креола и Шамшуддина, Асаггак вовсе не опорожнил кадушку в зловонную дыру, как они ожидали. Вместо этого мертвец сунул руку в неприметную щель, и часть стены плавно повернулась на толстом бронзовом штыре, открыв темный проход и лестницу, уходящую вглубь. На мальчишек, пялящихся на него во все глаза, он не обращал ни малейшего внимания.
– У Халая есть потайное подземелье?… - приподнял брови Креол.
– Интересно, а что он там хранит?
– посмотрел на него Шамшуддин.
– Наверняка сокровища!
– Или артефакты!
– жадно загорелись глаза Креола.
– Проверим?
Асаггак успел скрыться в тьме тайного подземелья, но проход остался незакрытым. Значит, он очень скоро вернется и нужно спешить.
– А если там что-нибудь… ну, такое… - засомневался Шамшуддин.
– Может, не надо?…
– Ты что, боишься?
– сощурился Креол.
– Даже ифрит кого-нибудь
– Известная опасность не страшна - страшна неизвестная. И что сделает с нами учитель, если уличит?
Креол задумался, переводя взгляд с Шамшуддина на темный провал в стене. За ним уже слышалось шарканье - раб-мертвец возвращался обратно. Но тут сверху послышался другой звук - злобное ворчание:
– …гниль и прах, куда подевались эти негодные щенки?…
– Я должен быть в комнате свитков и читать урок, - вспомнил Креол.
– Но тебя там нет.
– Именно. Значит, старый Халай опять переломает мне пальцы, - безразлично закончил Креол.
– Так что хуже уже не будет. Ты идешь?…
Шамшуддин замялся, но Креол уже исчезал в темной дыре. Вместо него оттуда показалась подгнившая рожа Асаггака - мертвец вернулся уже без кадушки. Он сунул руку в щель, дверь начала закрываться… и Шамшуддин бросился туда.
Чернокожий мальчишка влетел в потайной проход, промчался по ступеням и врезался во что-то мягкое, повалив его на пол.
Судя по изрыгаемым проклятиям, это был Креол.
– Слезь с меня, отродье Нергала!… - злобно прошипел он, с трудом отпихивая Шамшуддина.
– Извини, - поднялся на ноги тот.
– Где это мы?…
Лестница оказалась довольно короткой - она закончилась уже через десяток ступеней. За ней открылся небольшой коридор с двумя дверьми - справа и спереди. Из-под правой пробивался тусклый свет.
– У-у-у!… - выпучил глаза Креол, приоткрыв дверь справа.
– Гляди!
Магический освещальник, висящий здесь, стоил куда дороже своего собрата в подвале. При этом свете можно было даже читать. Похоже, старый Халай именно этим здесь и занимался - на каменных полках, увивающих стены, лежали десятки глиняных табличек, испещренных мелкими клинышками.
– «Ха-Дингир ара губ каб ду кургин», - прочитал Креол.
– «Шуб-лугаль ра анса-саг а унату угула-ни га се сам у на дуг»…
– Бессмыслица какая-то, - пожал плечами Шамшуддин.
– Ты точно подряд читаешь?
– Да… а хотя нет, пропустил строчку, - признал Креол.
– А если… эй, да это же судебный документ! Смотри-ка, Халая в молодости изгнали из Каркемиша за кражу осла! Ну кто бы мог подумать…
Шамшуддин его не слушал - он глазел на другие полки и столы. На одном из маленьких столиков стоял объемистый сосуд из отличного стекла, доверху заполненный уксусом. В нем плавала отрезанная человеческая рука - плавала подобно рыбе, загребая пальцами и выпуская пузырьки из перерубленных вен. Рядом расположилась алебастровая ваза, доверху заполненная кисло пахнущим маслом - от него поднимались красноватые испарения. На одной из полок лежал бронзовый ятаган с рукоятью из эбонита, завернутый в черный шелк. Шамшуддин рискнул чуть-чуть развернуть шелк - лезвие густо покрывали таинственные знаки, оно слабо светилось синим светом…