Рассказы страшные, странные, смешные и самые обыкновенные
Шрифт:
– Во-о-от, – протянул продавец, – мы и выяснили, как ваш сын оказался один на берегу. И когда он подрос у него появились увлечения, отличающиеся от ваших: алкоголь, что-нибудь еще. А теперь скажите, почему во сне вы продолжаете грести веслами, если видите, что лодка не приближается? Почему не бросаетесь на его спасение вплавь?
– Но это же сон, – попытался улыбнуться я, дабы показать абсурдность вопроса, – как можно отвечать за свои действия во сне?
– А что если сон формирует ваше подсознание? Сейчас же вы, зная что у сына есть проблемы, не отказываетесь от своего хобби?
Я молчал.
– А алкоголь и наркотики это и есть змеи, жалящие вашего сына. И приползут новые. Выпрыгните из лодки, раз не получилось взять в нее сына. И яд еще можно будет отсосать.
По моей щеке прокатилась слеза. Продавец ловко подхватил ее пустым стеклянным пузырьком.
– Вы поделились со мной своим сном, – неожиданно весело произнес он, – берите взамен любой мой.
– Спасибо. Не нужно, – ответил я и пошагал к только что прибывшему автобусу.
В салоне пахло соляркой. Автобус потряхивало на неровной дороге. Я смотрел сквозь грязное стекло на осеннюю слизь и представлял, как мы рыбачим с моим сыном. Вместе. В одной лодке.
МЕСТО В ЕЕ НОВОЙ ЖИЗНИ
Таксист, очевидно, чувствовал вину за опоздание, поэтому гнал как сумасшедший. Он, то выскакивал на встречку, то обгонял вальяжно покачивающиеся автобусы по обочине.
Из-за кустов выглянул накренившийся синий знак «АЭРОПОРТ 0,8». Спустя несколько секунд завизжали тормоза. Автомобиль на скорости вошел в поворот. Впереди показалось небольшое здание провинциального терминала. Я бросил водителю тысячу и выскочил, лишь только машина остановилась. За спиной я услышал не слишком настойчивое: «Подожди, сдачу дам», но не стал оборачиваться. Взбежав по ступеням, я дернул стеклянную дверь. Дверь не поддалась; открытой оказалась соседняя, с табличкой «Закрыто». Рамка противно запищала, как только я прошел сквозь нее. Охранник аэропорта, оторвавшись от кроссворда, лениво посмотрел на меня. Второй, зависающий в смартфоне, даже не удостоил взглядом.
Зал был пуст.
– А Калининградский еще не взлетел? – в душе еще теплилось: «А вдруг я перепутал время». И снова любитель кроссвордов оказался дипломатичней своего напарника. Он тяжело вздохнул и молча указал авторучкой на электронное табло. В верхней строке я увидел: «пункт назначения – Калининград, статус – вылетел».
И хотя я особо не верил, что успею, внутри у меня все оборвалось, как будто я прочитал свой смертный приговор. В потерянных чувствах я покинул здание. Рамка металлоискателя на этот раз не пискнула. То ли она была неисправна, то ли промолчала из сочувствия ко мне.
Глубоко втянув прохладный осенний воздух, я уселся прямо на ступеньки. Многочисленные лужи на асфальте отражали голубое небо с медленно плывущими облаками. То самое небо, которое разлучило меня с НЕЙ.
Самолет с моей дочерью и ее новоиспеченным супругом уносил мою кровинушку по этому самому небу к новым горизонтам, новому дому, новой жизни. А будет ли там место для меня? Признаться, и здесь, в ее старой жизни, нам удавалось видеться не так часто. Новый муж ее матери прекрасно справлялся с ролью отца, а моя проклятая работа отнимала у меня все время, высасывала всю энергию.
Даже вчера, на свадьбу к дочери я опоздал из-за глупой идеи главного редактора. Он поручил мне сделать очерк, о том, как наш губернатор собственноручно принимает участие в тушение лесного пожара.
– Завтра ровно в два часа в Городище, – повторил редактор, – запомнил? От автобусной остановки в сторону дач пойдешь, увидишь, там вся его свита будет. И Барсевича захвати, пусть фото сделает. Регион должен знать своих героев.
– А, может, вы зря это затеяли? – поделился я своими сомнениями.
– Затеяли что? – не понял редактор.
– Ну, тушение это. Как-то уж очень накануне губернаторских выборов.
– Причем здесь выборы? – нахмурился шеф. – Стихия с календарем не считается. Идите и выполняйте!
– А губернатор не может собственноручно потушить пожар часов в двенадцать? – спросил я. – А то у дочки завтра торжественное бракосочетание в четыре.
– Да вы что такое говорите, Серлатов?! – зашипел мой редактор. – Все согласовано. Пресса, телевидение, пожарные, администрация – все приедут к двум. По-вашему, у губернатора дел других нет?! – и немного остыв, добавил. – Возьмете интервью, отснимете быстренько и в ЗАГС. На такси успеете.
На другой день мы с Барсевичем прождали губернатора до половины четвертого. А когда его кортеж, наконец, прикатил, выяснилось, что ночной проливной дождь оставил главу региона без работы. Пока свита губернатора поливала бензином и поджигала влажные поваленные деревья, пока борец с огнем, страхуемый пожарными, забрасывал «зловещие языки пламени» песком, позируя при этом перед объективами фото и видеокамер, прошло еще полтора часа. И в заключение десятиминутное интервью с героем.
В общем, роспись я, разумеется, пропустил, да и на банкет пришел с большим опозданием. Ведущая собиралась усадить меня с краю стола, но Алена сказала: «Это мой папа, я хочу, чтобы он сел рядом. Здесь есть свободное место».
Весь остаток вечера я любовался своей дочерью. Я видел, что ее избранник, обрусевший немец со странным именем Эмиль, искренне любит Алену. Я был рад за них, и в то же время злился на Эмиля. Ведь он увозил от меня мою единственную дочь. Дочь, которую я в детстве качал на коленях и носил на плечах, у которой заплетал косички и рисовал йодом на спине во время болезни машинки и домики. И ее сегодня я не успел поцеловать на прощание. Виной был все тот же очерк о губернаторе-супермене и мое неумение идеологически грамотно излагать подобные материалы. Редактор несколько раз возвращал мне статью на доработку. Да еще этот таксист, не знающий нашего города.
Я поднялся с холодных ступеней. Такси уехало, а вызывать новое и ожидать не пойми сколько, не хотелось. Я решил пройтись немного, а там, глядишь, подберет кто-нибудь. Но маршрут я выбрал не вдоль трассы, а напрямик через лес. В лесу стоял грибной запах. Мягкий мох проседал под ногами. Словно отбойным молотком долбил сухое дерево дятел.
Звуки и запахи леса напомнили мне наш первый поход с Аленой за грибами. Ей тогда только-только исполнилось семь.
– Папа, смотри, это что такое? – указала Алена на шарики, подозрительно похожие на медвежий помет.