Рассказы
Шрифт:
Я засмеялась уже откровенно, во все горло. Ему меня никогда не поймать!
Он резко повернулся ко мне, и, стремительно выбросив вперед руку, попытался ухватить за плечо. Но я без особого труда вывернулась из-под его ладони и исчезла в темноте.
На следующий день ранним утром я спустилась с обрыва и бросилась в воду. Наплававшись, вышла на берег, отжимая длинные волосы, и внезапно мне навстречу шагнул Георгий с тем же вопросом: как же тебя зовут?
Я несколько растерялась. Откуда он взялся, такой настырный? Попыталась молча пройти мимо, но он перегородил
– Ты что, боишься меня?
Это меня задело, и я гордо воскликнула, что никого не боюсь.
Георгий с каким-то тайным интересом оглядел меня и предложил:
– Ну, если ты меня не боишься, то, может, покатаемся? – он кивнул головой на катер.
Мне отчаянно захотелось прокатиться по широким волжским просторам, но я благоразумно отказалась и стремительно удрала, почему-то испугавшись более тесного с ним знакомства.
Через пару дней, спустившись вниз по откосу, скользкому от прошедшего накануне дождя, я увидела, что он, как и раньше, пристально меня разглядывает, покачиваясь на длинных ногах возле самой кромки воды.
Покачав головой, Георгий укоризненно повторил то же, что и в прошлый раз: Ты ноги переломать не боишься? Я вот смотрел сейчас на тебя, и у меня, признаюсь честно, до сих пор сердцебиение не прекратилось.
Воскликнув в ответ, что это только его проблемы, я кинулась в воду.
Недолго думая, он отправился за мной. Плавал он неплохо, но до меня ему было далеко. Чтобы показать, кто здесь главный, я несколько раз ныряла, и, бесшумно проплывая под ним, щекотала его за пятки. Он тут же нырял следом, но я была гораздо увертливее и поймать меня ему не удалось ни разу.
Наконец парень выбрался на берег и, прокричав мне «Сдаюсь!», упал на песок. Поплавав еще немного, я выбралась за ним следом. Благоразумно сев поодаль, подставила мокрую спину набиравшему силу солнцу.
Георгий спросил, в каком классе я учусь. Решив, что это не государственная тайна, чтобы свято ее хранить, я ответила, что в одиннадцатом. Он спросил, кем собираюсь стать. Высоко вздернув брови, я призналась, что не знаю. Мне все равно. Георгий меня тут же осудил: Так нельзя. Вот я, к примеру, с десяти лет знал, что буду ученым. Закончу на следующий год МГУ, поступлю в аспирантуру, защищусь. Сначала кандидатская, потом докторская. Работать буду в каком-нибудь престижном московском НИИ.
Я ехидненько заметила: жена с детьми в этот твой наполеоновский план никак не вписываются?
Он снисходительно опроверг мою провокационную подначку. Ну почему же. Ученые это не эстрадные артисты. Они серьезные люди. У всех нормальные семьи. Просто жениться я буду, когда прочно встану на ноги.
Мне почему-то стало обидно. И я выпалила: Что ж, я за тебя рада. Но я, видишь ли, несерьезный человек и серьезных не люблю. Так что желаю счастья в личной жизни! Адью! – и быстро вскарабкалась наверх.
Он за мной не полез, и я не могла понять, довольна я этим обстоятельством, или нет.
В один из вечеров, когда мы с бабушкой мирно сидели в доме и слушали громыхающий по черепице дождь, в ворота раздался громкий стук. Это была Анастасия Ивановна.
Бабушка пошла открывать, а я осталась в комнате. Из прихожей донесся громкий голос слегка глуховатой гостьи:
– Наконец-то Гера согласился пойти со мной. А то все дома сидит да сидит. Только с утра сходит искупается, а потом все в помещении торчит. Скучает небось жутко, а не признается.
Мне стало не по себе, и по-детски захотелось спрятаться. Гости прошли в комнату. Увидев меня, Георгий поразился, но быстро пришел в себя. Взяв меня за руку, подвел к дивану. Усадил, сел рядом, и, все так же не выпуская моей руки, заглянул в глаза.
– Ну вот, теперь я знаю, где ты живешь, и даже знаю, как зовут. Давай съездим завтра на катере, покатаемся?
Я неуверенно отказалась. Почувствовав нерешительность в моем голосе, Георгий прибег к тяжелой артиллерии:
– Бабуля, представляешь, Рита не хочет со мной кататься. Боится, наверное, что у меня мотор заглохнет посредине Волги.
Анастасия Ивановна немедля кинулась на помощь внуку:
– Да что ты, Риточка! Гера такой аккуратный мальчик, у него вся техника в образцовом порядке! Если бы не он, наш старый катер давно пришлось бы сдать в металлолом. Съезди, покатайся, тебе небось тоже скучно. А то Гере скоро уезжать, а компании у него никакой нет.
Чтобы не показаться невоспитанной зазнайкой, мне пришлось согласиться.
На следующий день ровно в десять я спустилась по пологой тропке. Завидев меня, Георгий быстрым шагом пошел навстречу.
– Пришла все-таки! – его радость была столь откровенной, что я невольно улыбнулась в ответ.
Он вскинул руки, явно намереваясь меня обнять, и мне пришлось сделать шаг назад, сухо пообещав:
– Будешь протягивать руки, я немедленно уйду!
Засмеявшись, он пошел к катеру, приговаривая на ходу:
– Да разве ж я посмею, ты же железобетонная девственница, и обжиманий на дух не переносишь.
В его тоне, несмотря на якобы легкий смех, явственно слышалась досада, и, хотя мне не понравился использованный им эпитет, я промолчала. Устроившись на переднем сиденье, подождала, пока Георгий отвяжет канат, оттолкнется от берега и запустит мотор. Катер понесся вдоль берега, и у меня радостно забилось сердце. Как же я любила Волгу и все, с ней связанное!
Но внезапно посредине реки ровный рокот мотора смолк, и я вопросительно посмотрела на спутника.
– Что случилось? Мотор заглох?
Он немного хмуро ответил:
– Да нет, просто я завтра уезжаю и мы не увидимся очень долго.
В его голосе зазвенела настоящая тоска, и я удивилась.
– Ну и что?
– Я не хочу уезжать, не попробовав, так это или мне только кажется.
Не поняв, что он имеет в виду, я подняла на него глаза и поразилась странному выражению его лица. Все его черты обострились, глаза горели каким-то зловещим огнем, губы сложились в твердую узкую полоску. Не успела я испугаться, как он рывком пересел ко мне и, запустив руку в волосы, заставил запрокинуть голову. Прильнул к моим губам и его тут же жутко затрясло. От чего, я не поняла, погода была теплой.