Рассказы
Шрифт:
– И что?
– Да все то же. Разведена, одна с двумя детьми. Ужасно жалеет, что в свое время не послушалась меня и осталась со своим «Игорьком». А ведь могла бы обойтись малой кровью.
– Вы считаете, что и со мной произойдет то же?
– Без сомнения. Мы ведь еще не все фотографии посмотрели. Смотрите, вот снимки моих «друзей», а проще жертв.
Наташа рассматривала лежащие перед ней фотографии. Снятые на них мужчины были удивительно похожи друг на друга нагловатым блеском глаз, позой, поворотом головы.
– Ну как? А теперь посмотрите на обороте.
Наташа перевернула фотографии. Там в одинаковых выражениях
Наташа была умной девушкой. Она знала теорию вероятности и понимала, что здесь уже не случайные совпадения, а жестокая закономерность, в которую ее любимый вписывается очень хорошо. Перед ней встал ужасный выбор: или понадеяться на русский «авось» и простить (вдруг именно на ней эта порочная цепь и прервется?), или забыть его и жить одной.
– Вы опять торопитесь, – сказала Н.Н., поняв ход ее мыслей, – вам нужно научиться понимать и себя, и других. Научитесь отделять себя от толпы. Если вы немного охладите голову, сможете лучше понимать людей. Не влюбляйтесь, а наблюдайте со стороны за мыслями и желаниями других людей, используйте их в своих целях, и жить станет и проще, и интереснее.
– Вы считаете, что манипулировать людьми интересно?
Н.Н. призналась с холодной усмешкой:
– Безумно. Хотя, подозреваю, вы хотели сказать не интересно, а безнравственно. Но нравственность, то есть мораль, так же, как и правда, у каждого своя, не так ли?
Наташа промолчала. Что она могла возразить этой умной, много пережившей женщине? Ничего.
– Надеюсь, теперь вы поняли, что представляет собой ваш избранник? Не сомневаюсь, он будет просить прощения, клясться, что ничего не было.
Наташа встрепенулась с радостным блеском в глазах.
– Но ведь действительно ничего не было!
Н.Н. тут же потушила эту наивную радость.
– А вам какая разница? Ведь главное, что все могло быть! Ведь если бы это зависело от него, то все бы было, не сомневайтесь.
Наташа уныло согласилась.
– Это я понимаю.
– Надеюсь, вы сделаете верные выводы, и проклинать меня не будете.
– Нет, я поняла, что вроде бы как благодарить вас должна.
– Но не хочется?
– Нет.
Н.Н. по-королевски разрешила:
– Ну и не надо. Не в этом дело. Главное – не загнать себя в ловушку. Кто знает, где вас ждет настоящая любовь? Хотя, если честно, в романтические чувства я не верю.
С этими словами Н.Н. поднялась, и Наташа поняла, что визит окончен.
В вагоне метро было тихо и пусто. Напротив Наташи сидел мужчина с чуть наметившейся лысиной и нагловатым блеском в глазах. Он искоса, с прищуром взглядывал на девушку и с намеком кривил узкие губы с тонкими, будто нарисованными, усиками. Он был похож на постаревшего в одночасье Игоря.
В Наташиной голове мелькнула шальная мысль: а не стать ли и ей роковой женщиной?
Сидящий напротив мужчина ей вовсе не нравился, наоборот, был противен. Раньше она бы просто отвернулась, всем своим видом демонстрируя презрительное равнодушие. Но теперь медленно подняла навстречу томный взгляд и улыбнулась тягучей карамельной улыбкой. Не все ли равно, на ком тренироваться?
Рождение роковой женщины состоялось.
Секретарша
Президента весьма престижной фирмы звали Стив Антонович (родители долго думали, как бы назвать долгожданное чадо, и вот результат – «Стив» – симбиоз в честь обоих дедов Станислава и Ивана).
Был он до странности похож на летучую мышь, ходил всегда напряженный как струна, оттопыренными ушами, как локаторами, ловил малейший шум, а уж своей необычайной способностью возникать в самых неожиданных местах был просто страшен. Только соберутся дамы примерить какую-нибудь миленькую обновку, только разоблачатся для этой процедуры, а он уже тут как тут. И невинным шепотком интересуется: – «Я вам, надеюсь, не помешал»?
Или господа служащие потихоньку дегустируют что-нибудь чуть-чуть покрепче чая, всего-то градусов на 40, Стив Антонович уже здесь, коварно глазками своими серыми сверкает: и чего вы здесь собрались? Ведь невдомек ему, бедному, что поводов не счесть, было бы желание.
Семья у него была образцовая. Жена сидела дома, посвящая (или угрохивая?) жизнь налаживанию уюта и красивого быта любимому супругу (они друг друга так и называли – «мой супруг», «моя супруга» – как на посольских приемах), и единственной дочери, которой минуло 14 лет, и которая уже давно была той, что в стародавние времена называли «барышней», но никак не кисейной. Наоборот, девица она была весьма пробивная, усвоила преимущества своего обеспеченного существования вполне вовремя, и конкурентов в виде сестер или братьев совершенно не желала. Вела себя она соответственно. Но речь сейчас не о ней, а об ее великолепном батюшке.
Стив Антонович, как человек положительный, пунктуальный и обязательный, естественно, обладал дипломом достаточно престижного учебного заведения. Именно там он и познакомился со своей будущей женой, и, после всестороннего взвешивания кандидатуры на весах своего благоразумия, на ней женился. И, надо сказать, нисколько впоследствии об этом не жалел. Характер у нее был легкий, веселый, занудство его она легко прощала, а то и вовсе не замечала, и жить с ней оказалось весьма приятно.
Стив Антонович, в принципе, руководителем был неплохим, в меру заботился о подчиненных, самолично дарил цветы на юбилеи, на 8 марта не считал зазорным чмокнуть в щечку какую-нибудь дамочку из особо достойных, и, хотя отцом родным его никто бы не назвал, никто и особо плохого сказать о нем не мог.
Даже в интригах и любовных историях он замечен не был. Все, даже самые любвеобильные дамочки, считали его жуткой занудой и обходили стороной.
Секретаршей у Стива работала дама, чей возраст весьма и весьма превышал бальзаковский. Досталась она ему в наследство от старого президента, покинувшего свой пост шесть лет тому назад. Специалист она была хороший, с обязанностями справлялась отлично, кого не надо в кабинет не пропускала, и Стив вполне был ею доволен.
Но, как известно, все когда-нибудь кончается, и хорошее, и плохое. Как-то в конце дня эта достойная женщина положила перед боссом заявление об уходе и сообщила, что должна помочь только что родившей дочери. Но, поскольку не хочет бросать его в совершенно беспомощном состоянии, рекомендует себе на замену свою племянницу, девушку милую, скромную, весьма образованную и умелую.