Рассказы
Шрифт:
– Похоже на то, - согласились мы хором.
– Десятеро прибыли сюда с Филмор-стрит, - сказал я.
– Шестеро остались здесь. Четверо отправились в другой дом... И сейчас кто-то из них кого-то убивает. Нам нужно только следовать за ними от дома к дому, покуда не останется только один... а уж он сам доиграет игру, прикончив себя своими руками, и добычу оставит нам в тех же пачках, в каких ее взяли. Надеюсь, вам не придется разъезжать всю ночь в поисках последнего трупа. Джек, пошли домой спать.
Было ровно пять часов утра, когда
– Только что звонил Мики Линехан - полчаса назад твой Рыжий 0'Лири вернулся на насест.
– Пускай его арестуют, - сказал я и снова уснул в 5.17. В девять под звон будильника я выполз из постели, позавтракал и отправился в бюро уголовного розыска, чтобы узнать, что у них с Рыжим. Оказалось, ничего хорошего.
– Вывернулся, - сказал мне капитан.
– Что касается налета и ночных дел - у него алиби. Не можем обвинить даже в бродяжничестве. Имеет заработок. Торгует Универсальным энциклопедическим словарем полезных и повседневных сведений Хампердикеля - так, кажется. Начал таскаться с книжонками за день до налета - и во время налета звонил в двери и уговаривал людей купить свой дурацкий словарь. По крайней мере, у него есть свидетели, которые это подтвердили. Ночью был в гостинице с одиннадцати до четырех тридцати, играл в карты, имеет свидетелей. Ни черта не нашли ни на нем, ни в его номере.
Тут же, из кабинета, я позвонил Джеку Конихану.
– Ты бы смог опознать кого-нибудь из тех, кого видел ночью в машинах? спросил я, когда он вылез наконец из постели.
– Нет. Было темно и шли они быстро. Свою-то гориллу едва разглядел.
– Не узнает, да?
– сказал капитан.
– Ну что ж, я могу продержать его двадцать четыре часа, не предъявляя обвинения, и сделаю это, но если ты ничего не отроешь, придется отпустить.
– А что, если отпустить сейчас?
– предложил я, покурив с минуту и подумав.
– У него кругом алиби, и прятаться от нас незачем. Оставим его на день в покое - пусть убедится, что за ним не следят, - а вечером сядем ему на хвост и не слезем. Есть что-нибудь по Большой Флоре?
– Нет. Парень, убитый на Грин-стрит, - Берни Бернхаймер, он же Маца, вероятно, карманный вор, крутился среди фирмачей, но не очень...
Его прервал телефонный звонок. Он сказал в трубку:
– Алло. Да. Одну минуту, - и придвинул аппарат ко мне.
Женский голос:
– Это Грейс Кардиган. Я звонила вам в агентство, и мне сказали, где вас найти. Мне надо с вами увидеться. Можно прямо сейчас?
– Где?
– Телефонная станция на Пауэлл-стрит.
– Буду через пятнадцать минут, - сказал я.
Позвонив в агентство, я вызвал к телефону Дика Фоули и попросил его сейчас же встретиться со мной на углу Эллис- и Маркет-стрит. Затем я отдал капитану его телефон, сказал: "До скорого" - и отправился на свидание.
Дик Фоули уже ждал меня на углу. Этот маленький смуглый канадец, ростом под полтора метра - на высоких каблуках, - весил минус сорок килограммов, разговаривал как телеграмма скопца, и мог проследить за каплей соленой воды от Сан-Франциско до Гонконга, ни разу не выпустив ее из виду.
– Анжелу Грейс Кардиган знаешь?
– спросил я его.
Он сэкономил слово, помотав головой.
– Я встречусь с ней на переговорном пункте. Когда мы расстанемся, иди за ней. Не думай, что тебя ждет легкая прогулка: девушка шустрая и знает, что за ней идет хвост, но ты постарайся.
Дик опустил углы рта, и у него сделался один из редких припадков разговорчивости:
– Чем они шустрее на вид, тем с ними проще.
Я направился к переговорному, он - за мной следом. Анжела Грейс стояла в дверях. С таким мрачным лицом никогда ее не видел, и поэтому она показалась мне менее хорошенькой, чем обычно; в зеленых глазах, правда, было слишком много огня, чтобы говорить о мрачности. Она держала свернутую трубкой газету. Она не поздоровалась со мной, не улыбнулась, не кивнула.
– Пойдем к Чарли, там можно поговорить, - сказал я, проводя ее мимо Дика Фоули.
Она не проронила ни звука, пока мы не уселись друг против друга в кабинете ресторана и официант не принял заказ. Тогда она дрожащими руками развернула газету.
– Это правда?
– спросила она.
Я взглянул на то место, по которому постукивал ее дрожащий палец, репортаж о находках на Филмор- и Арми-стрит, но осторожный. Я сразу заметил, что имена не названы, полиция подстригла заметку. Сделав вид, будто читаю, я прикинул, выгодно ли будет сказать ей, что газета все выдумала. Но никакой отчетливой пользы в этом не увидел и решил не отягощать душу лишней ложью.
– В целом все верно, - ответил я.
– Вы туда ездили?
– она скинула газету на пол и подалась ко мне.
– С полицией.
– Был там..
– слова застряли у нее в горле. Белые пальцы скомкали скатерть посередине между нами.
– Кто был?..
– удалось ей выдавить на этот раз.
Молчание. Я ждал. Она опустила глаза, но раньше я успел заметить, что вода в них притушила огонь. Пока мы молчали, явился официант, поставил еду, ушел.
– Вы знаете, что я хочу спросить, - наконец сказала она тихим, севшим голосом.
– Он был? Он был? Скажите ради Бога!
Я взвесил их - правду против лжи, ложь против правды. И снова правда восторжествовала.
– Пэдди Мексиканца убили - застрелили - в доме на Филмор-стрит.
Зрачки у нее стали как булавочные головки... снова расширились, превратив глаза из зеленых в черные. Она не проронила ни звука. Лицо ее ничего не выражало. Она взяла вилку, поднесла ко рту салат... и еще раз. Я протянул руку через стол и отобрал у нее вилку.
– Все ведь на платье падает, - проворчал я.
– Рта не откроешь - ничего не съешь.