Рассказы
Шрифт:
Характер публики давал представление о характере их тоста. Все были воры и обмывали -- отравой - удачный налет.
Мы знали не всех покойников, но некоторые были известны нам всем, а позже в архиве мы определили и остальных. Общий список читался как путеводитель по уголовному миру. Тут были: Такой-Сякой, всего два месяца назад сбежавший из тюрьмы в Левенворте; Еврей Холмс; Шайти из Снохомиша считалось, что он пал смертью храбрых во Франции в 1919 году; Щепка Лос-Анджелес из Денвера, как всегда без носков и без нижнего белья - в плечи его пиджака было вбито по тысячедолларовой бумажке; Паук Джируччи, у которого под рубашкой была надета кольчуга и от макушки до подбородка тянулся шрам - заметка от братниного ножа; Старик Пит Бест, некогда член конгресса; Нигер Воджен, однажды в Чикаго выигравший в кости 175 тысяч долларов, - в трех местах на нем было вытатуировано: "АБРАКАДАБРА"; Азбука Маккой; свояк Азбуки Том Брукс, придумавший ричмондскую аферу и на доходы от нее купивший три гостиницы; Рыжий из Кьюдехи, в 1924 году ограбивший поезд на "Юнион пасифик"; Дэнни Берк; Бык Макгоникл, все еще бледный после пятнадцатилетней отсидки; Фрей Тоби, дружок Быка, хваставшийся тем, что обчистил карманы президента Вильсона в вашингтонском варьете; и Пэдди Мексиканец.
Дафф посмотрел на них и свистнул.
– Еще несколько таких номеров, - сказал он, - и нас уволят. Не от кого будет охранять налогоплательщиков.
– Рад, что тебе здесь понравилось, - сказал я.
– Но я лично ни за какие деньги не хотел бы стать на эти дни полицейским в Сан-Франциско.
– Почему, интересно?
– Ты посмотри, каков размах надувательства. Городишко наш полон лихих людей, которые надеются получить от этих вот жмуриков свою долю награбленного. Представляешь, что тут начнется, когда станет известно, что доли им не видать как своих ушей? Больше сотни бандитов окажутся на мели и станут добывать деньги на отъезд. Будет по три скока на квартал, по стопу на каждом перекрестке, пока они не наберут деньгу на билеты. Храни тебя Господь, сынок, тебе придется попотеть за свое жалованье.
Дафф пожал толстыми плечами и, шагая через трупы, направился к телефону. Когда он закончил говорить, я позвонил в агентство.
– Тебе только что звонил Джек Конихан, - сказал Фиск и назвал мне номер дома на Арми-стрит.
– Говорит, что проводил своего человека туда - с компанией.
Я вызвал по телефону такси, а потом сказал Даффу:
– Я пока сматываюсь. Если возникнет что-то новенькое, позвоню тебе сюда; если не возникнет - тоже. Подождешь?
– Только недолго.
Я отпустил такси чуть раньше, два квартала по Арми-стрит прошел пешком и нашел Джека Конихана, наблюдавшего за домом из темного угла.
– Мне не повезло, - приветствовал он меня.
– Пока я звонил из закусочной по соседству, кое-кто из моих людей смылся.
– Да? А что нового?
– Из дома на Грин-стрит горилла отправился на трамвае в дом на Филмор-стрит и...
– Какой номер?
Джек назвал номер дома с мертвецами, откуда я приехал.
– Потом за десять или пятнадцать минут в этот дом пришло примерно столько же людей. Большинство пешком, по одному или парами. Потом подъехали сразу две машины с девятью людьми - я пересчитал. Вошли, машины оставили перед домом. Мимо ехало такси, я остановил его - на случай, если мой отправится отсюда на машине.
После того как приехали эти девять, с полчаса было тихо. А потом в доме все стали вести себя экспансивно - кричали, стреляли. И продолжалось это довольно долго - успели разбудить всю округу. Когда стихло, из дома выбежали десять человек - я считал, - сели в две машины и уехали. Мой был среди них.
Мы с моим верным таксистом закричали "Ату!", и они привезли нас вон к тому дому, где еще стоит одна их машина. Через полчаса или около того я решил, что надо доложиться, оставил такси за углом - оно там до сих пор щелкает счетчиком - и пошел звонить Фиску. А когда вернулся, одной машины уже не было, и - горе мне!
– я не знаю, кто в ней уехал. Я подлец?
– Конечно! Когда пошел звонить, надо было захватить с собой их машины. Последи за оставшейся, пока я вызываю группу.
Я пошел в закусочную и позвонил Даффу, сказав где я и:
– Если привезешь сюда наряд, может, что-нибудь добудем. Две машины с людьми, которые побывали на Филмор-стрит, но не остались там, приехали сюда, и, если не канителиться, мы кое-кого еще можем застать.
Дафф привез четырех своих сыщиков и с десяток полицейских в форме. Мы двинулись на дом с фасада и с тыла.
На звонки времени не тратили. Мы просто высадили двери и вошли. Внутри была тьма, разогнали ее только наши фонари. Мы не встретили сопротивления. В обычных обстоятельствах шесть человек, которых мы там застали, устроили бы нам хорошую баню, несмотря на наше численное превосходство. Но - если были бы поживее. Мы переглянулись, чуть ли не разинув рты.
– Это становится монотонным, - пожаловался Дафф, откусив табак от плитки.
– Всякий труд, конечно, однообразен, но мне надоело вламываться в комнаты с убитыми ворами.
Здесь список постояльцев был короче, но имена крупнее. Здесь был Дрожащий Мальчик - никто уже не получит премий, назначенных за его поимку; Котелок Маклоклин - на носу перекосились роговые очки, на пальцах и галстуке - бриллиантов на десять тысяч долларов; Фарт Джим Хакер; Осел Марр, последний из кривоногих Марров, все были убийцами, отец и пятеро сыновей; Цыпа Сальда, самый сильный человек в уголовном мире - однажды в Саванне он сбежал вместе с двумя полицейскими, к которым был прикован наручниками; Бухарь Смит, в шестнадцатом году убивший в Чикаго Красного Рида, - на левом запястье у него были намотаны четки.
Здесь - никаких тонкостей с ядами: молодцов уложили из карабина 7,26 с громоздким, но эффективным самодельным глушителем. Карабин лежал на кухонном столе. Из кухни в гостиную вела дверь. Прямо против этой двери - широко распахнутая дверь в комнату, где лежали мертвые воры. Лежали они возле фасадной стены, как будто их выстроили там перед расстрелом.
Серые обои были забрызганы кровью и в нескольких местах пробиты - там, где пули прошли навылет. Молодые глаза Джека Конихана приметили на обоях пятно, которое не было случайным. Над самым полом, рядом с Дрожащим Мальчиком, и правая его рука была испачкана кровью. Он писал на стене перед смертью, макая пальцы в свою и Цьшы Сальды кровь. В буквах были просветы и разрывы - там, где на пальце кончилась кровь, а сами буквы кривились и прыгали, потому что писал он, наверное, в темноте.
Заполнив просветы, распутав петли и угадывая там, где прочесть было вообще нельзя, мы составили два слова: Большая Флора.
– Мне это ничего не говорит, - высказался Дафф, - но это - имя, а большинство известных нам имен принадлежит уже покойникам, так что добавим и его в список.
– Как это понять?
– глядя на тела, спросил О'Гар, круглоголовый сержант из отдела тяжких преступлений.
– Приятели выстроили их у стены под дулами пистолетов, а потом стрелок перещелкал их с кухни - пах-пах-пах-пах-пах-пах?