Рассказы
Шрифт:
Пока адвокат писал записку, я снова позвонил в агентство и попросил телефонистку разыскать Энди и сказать ему, что он мне нужен. Перед тем, как вернуться в агентство, я пообедал. Энди уже ждал меня на месте.
Энди Макэлрой был человек-валун, не очень высокий, но почти квадратный и крепкий - как в смысле физическом, так и в смысле лба. Угрюмый суровый мужчина с воображением арифмометра. Я даже не уверен, что он умел читать. Но я был уверен, что, если Энди прикажут что-то сделать, он сделает это, и ничего другого. Другого он придумать не сможет.
Я дал ему записку адвоката для мисс Ньюхолл, сказал, куда ехать и что делать, и с этой минуты о мисс Ньюхолл мог уже не заботиться.
Трижды в конце дня я получал донесения от Дика Фоули и Мики Линехана. Том-Том Кери ничего выдающегося не предпринимал, хотя купил в спортивном магазине на Маркет-стрит две коробки патронов 11,17 миллиметров.
В вечерних газетах появились фотографии Большой Флоры Брейс и Анжелы Грейс Кардиган с заметками об их побеге. Факты в них выглядели неправдоподобно, как всегда выглядят в газетных заметках. На другой странице сообщалось, что в глухом месте, на дороге найден убитый парикмахер. Прострелены голова и грудь - в общей сложности четыре пули. По мнению окружных властей, он погиб, сопротивляясь грабителям, но бандиты бежали, ничего не взяв.
В пять часов в дверь заглянул Томми Хаул.
– К вам опять этот Кери.
– Давай его сюда, - сказал я веснушчатому парню. Смуглый человек вошел не торопясь, сказал: "Привет", сел и свернул коричневую самокрутку.
– У вас на вечер особенных дел нет?
– спросил он, закурив.
– Таких, чтобы не отложить их ради чего-то лучшего, нет. Гостей собираете?
– Угу. Надумал. Только не гостей, а в гости к Папе-до-полу. Поедете со мной?
Настал мой черед сказать:
– Угу.
– Я подберу вас в одиннадцать - на углу Ван-Несс и Гири, - с растяжкой сказал он.
– Только компания будет тесная: вы и я... и он.
– Нет, с нами должен быть еще один. Я его приведу.
– Мне это не нравится.
– Том-Том Кери медленно покачал головой и благодушно нахмурился, не вынимая изо рта самокрутку.
– Вас, сыщиков, получается больше. Должно быть один на один.
– Нас не получится больше, - объяснил я.
– Этот фрукт, которого я беру, - ни на моей стороне, ни на вашей. И вам не повредит, если будете присматривать за ним так же внимательно, как я, - постарайтесь, если можно, чтобы он не оказался ни у вас, ни у меня за спиной.
– Тогда на кой вы его тащите?
– Колесики в колесиках, как сказано в Писании.
– Я улыбнулся.
Смуглый человек опять нахмурился, уже не так дружелюбно.
– Сто шесть тысяч долларов награды - я ни с кем делиться не намерен.
– Справедливо, - согласился я.
– Кого я приведу, требовать долю не будет.
– Поверю вам на слово.
– Он встал.
– Так мы должны приглядывать за этим малым, да?
– Если хотим, чтоб все прошло благополучно.
– Положим, он станет мешать нам, валять дурака. Мы его можем делать или только скажем: "Бяка! Бяка!"?
– Ему тоже придется рисковать.
– Годится.
– Его жесткое лицо опять стало добродушным, когда он повернулся к двери.
– В одиннадцать на углу Ван-Несс и Гири.
Я вошел в комнату оперативников, где, развалясь в кресле, Джек Конихан читал журнал.
– Надеюсь, вы придумали мне какое-нибудь дело, - приветствовал он меня.
– У меня пролежни от этого кресла.
– Терпение, сынок, терпение - вот чему надо научиться, если хочешь стать сыщиком. Мне, например, когда я был парнишкой твоих лет и только поступил в агентство, мне повезло...
– Ой, не надо опять, - взмолился он. Но тут же его молодое миловидное лицо стало серьезным.
– Не понимаю, почему вы держите меня на насесте. Кроме вас, я единственный, кто хорошенько разглядел Нэнси Риган. Казалось бы, вы меня должны послать на розыски.
– То же само? я сказал Старику, - сочувственно ответил я.
– Но он боится тобой рисковать. Он говорит, что за все пятьдесят лет слежки он никогда не видел такого красивого агента, вдобавок модника, светского мотылька и наследника миллионов. Он считает, что мы должны беречь тебя как рекламный образчик и не подвергать...
– Идите к черту!
– Джек покраснел.
– Но я убедил его, и на сегодня он разрешил вынуть тебя из ваты, продолжал я.
– Поэтому встречай меня на углу Ван-Несс и Гири без чего-нибудь одиннадцать.
– Дело?
– Он весь был нетерпение.
– Может быть.
– Что будем делать?
– Захвати свою хлопушку.
– В голову мне пришла мысль, я ее выразил вслух.
– И пожалуй, нарядись как следует - вечерний костюм.
– Смокинг?
– Нет, торжественнее - все, кроме цилиндра. Теперь о твоем поведении: ты не агент. Я не вполне себе представляю, кто ты, но это не имеет значения. С нами будет Том-Том Кери. Веди себя так, как будто ты не мой друг и не его - как будто нам обоим не доверяешь. Мы с тобой будем осторожничать. Если что-то спросит, а ты не знаешь ответа, прячься за враждебностью. Но на Кери чересчур не наваливайся. Понял?
– Кажется... да.
– Он говорил медленно, наморщив лоб.
– Я должен вести себя так, как будто еду с вами по одному делу, но в остальном мы не друзья. Так?
– Точно. Держи ухо востро. Ты всю дорогу будешь плавать в нитроглицерине.
– Что затевается? Будьте человеком, намекните хотя бы.
Я ухмыльнулся ему снизу. Он был гораздо выше меня.
– Мог бы, - признался я, - но боюсь, что это тебя отпугнет. Так что лучше я ничего не скажу. Радуйся жизни, пока можешь. Пообедай как следует. Многие приговоренные, кажется, любят плотно позавтракать яичницей с ветчиной перед тем, как их поведут к веревке. На обед тебе, наверное, этого не захочется, но...
Без пяти одиннадцать Том-Том Кери подъехал в большой открытой машине к углу, где мы с Джеком ждали его в тумане, облегавшем нас, как влажная шуба.
– Залезайте, - велел он, когда мы подошли к мостовой.
Я открыл переднюю дверь и знаком пригласил Джека. Он начал свой маленький спектакль: ответив мне холодным взглядом, открыл заднюю дверь.
– Я сяду сзади, - сказал он без обиняков.
– Здоровая мысль.
– И я уселся рядом с ним.
Кери обернулся на сиденье, и они с Джеком долго глядели друг на друга. Я ничего не сказал, не познакомил их. Закончив разглядывать парня, смуглый человек перевел взгляд с его воротничка и галстука - фрак был виден из-под пальто - на меня, ухмыльнулся и протянул: