Рассказы
Шрифт:
Ричмонд представил меня, после чего я рассказал то, что успел узнать, умолчав, разумеется, о девице в Тихуане. Не стал говорить и о том, что наш беглец, видимо, связался с уголовниками.
– Мистер Эшкрафт находится в Тихуане, Из Сан-Франциско он уехал шесть месяцев назад. Его приятель пересылает ему почту на адрес местной кофейни на имя Эда Бохенона.
Ее глаза радостно блеснули, но она не дала воли чувствам. Эта женщина умела владеть собой.
– Мне поехать туда? Или поедете вы?
Ричмонд отрицательно покачал головой.
– Ни то, ни другое. Уверен, миссис Эшкрафт, что вы не должны этого делать, я же не могу... по крайней мере, сейчас.
– Он повернулся ко мне. Поехать в Тихуану надо вам. Вы наверняка уладите это дело лучше меня. Вы лучше знаете, где как поступать. Миссис Эшкрафт не желает навязываться мужу, но не хочет и упускать возможности хоть как-то ему помочь.
Миссис Эшкрафт протянула мне свою сильную узкую руку.
– Вы сделаете то, что сочтете наиболее уместным.
Ее слова отчасти были вопросом, отчасти выражением доверия.
– Можете быть уверены.
Мне нравилась эта женщина.
Тихуана не слишком изменилась за два года, что прошли с тех пор, как я побывал здесь в последний раз. Я увидел те же двести ярдов пыльной, грязной улицы, тянувшейся между двумя непрерывными рядами кабаков, те же переулки с притонами, которые не уместились на главной улице.
Автобус, прибывший из Сан-Диего, изрыгнул меня посреди городка во второй половине дня, когда дела здесь только начинают раскручиваться. Это означает, что среди собак и праздных мексиканцев по улице шаталось всего несколько пьяниц, хотя толпы желающих увеличить их число уже перекатывались из кабака в кабак.
За первым перекрестком я увидел большую позолоченную подкову. Прошел квартал, отделяющий меня от нее, и вошел в заведение. Это была типичная местная таверна. По левую сторону от входа тянулся, занимая половину стены, бар с несколькими автоматами в конце. Справа располагалась площадка для танцев и помост с весьма мерзким оркестром, который как раз собирался начать игру. За помостом находился ряд небольших кабин, в каждой стояли стол и две скамейки.
В такую раннюю пору в заведении торчало всего несколько клиентов. Я подозвал бармена. Им оказался грузный ирландец с красной физиономией и двумя рыжими прядями волос, прилипшими к низкому лбу.
– Хочу повидаться с Эдом Бохеноном, - сказал я как можно более доверительно.
Он изобразил на лице полное непонимание.
– Не знаю я никакого Эда Бохенона.
Я вытащил листок бумаги и нацарапал карандашом:
"Торопыга загремел" и сунул записку бармену.
– Можете передать это человеку, который придет сюда и скажет, что его зовут Эдом Бохеноном?
– Почему бы и нет?
– Ладно, - сказал я, - посижу здесь еще малость.
Я пересек зал и сел на скамейку в одной из кабин. Худенькая длинноногая девочка, сотворившая с волосами нечто такое, от чего они превратились в подобие пылающего костра, тут же оказалась рядом.
– Выпить поставишь?
– спросила она. Зверская мина на ее лице, видимо, означала улыбку. Как бы там ни было, она принесла успех. Боясь, что увижу ее еще раз, я уступил.
– Да, - сказал я и велел официанту, который уже был тут как тут, принести виски для девушки и бутылку пива для меня.
Девушка с пурпурными волосами уже успела разделаться с виски и только открыла рот, чтобы повторить свою просьбу - девицы такого сорта в Тихуане зря времени не теряют, - когда я услышал за спиной чей-то голос:
– Кора, Франк тебя вызывает.
Кора скривилась, глядя куда-то поверх моего плеча, снова одарила меня той же жуткой гримасой и сказала:
– 0'кей, Лала. Ты не позаботишься о моем приятеле?
– И ушла.
Лала проскользнула на место подруги рядом со мной. Это была несколько полноватая девушка лет восемнадцати - во всяком случае, ни на день не старше, совсем почти ребенок. У нее были короткие каштановые вьющиеся волосы, обрамлявшие круглое мальчишечье личико, которое украшали дерзкие, веселые глаза. Я предложил ей выпить и взял одну бутылку пива.
– О чем ты думаешь?
– спросил я ее.
– О выпивке!
– она улыбнулась. Улыбка ее тоже была мальчишеской, как и прямой взгляд карих глаз.
– О целой бочке выпивки.
– А еще о чем?
Я догадывался, что смена девушек за моим столом не была случайной.
– Похоже, ты ищешь моего приятеля, - сказала Лала.
– Может быть. И кто же они, эти твои приятели?
– Ну, например, Эд Бохенон. Ты знаешь Эда?
– Нет... пока нет.
– Но ты ведь его ищешь?
– Ага.
– А в чем дело? Я могла бы дать ему знать.
– Обойдемся, - сказал я.
– Этот Эд - тебе не кажется?
– слишком недоступен. Речь идет о его шкуре, а не о моей. Поставлю тебе еще стаканчик и слиняю.
Она вскочила с места.
– Подожди. Может, я его поймаю. Как тебя зовут?
– Можешь звать меня Паркер, - сказал я, потому что это была первая пришедшая в голову фамилия: ею я пользовался, когда обрабатывал Райена.
– Подожди, - повторила она, направляясь к двери в глубине комнаты. Пожалуй, я его найду.
– Я тоже так думаю, - согласился я.
Спустя минут десять через входную дверь вошел мужчина и направился прямо к моему столику. Это был светловолосый англичанин, по возрасту приближающийся к своему сорокалетию, с явными чертами джентльмена, опустившегося на дно. То есть, он еще не окончательно опустился, но по замутненной голубизне глаз, по мешкам под глазами, сероватому оттенку кожи было заметно, что он изрядно продвинулся по этому пути. Он еще вполне мог сойти за приличного человека, в нем еще сохранились кое-какие запасы прежней жизненной силы.