Рассказы
Шрифт:
– И ты думаешь, Эд притащит этот куш тебе?
Она взглянула на меня довольно хмуро.
– Что ты болтаешь?
Я усмехнулся загадочно.
– Могут случиться две вещи: либо Эд даст тебе отставку - об этом он давненько уже подумывает... либо выскребет все до последнего цента, чтобы спасти свою шею...
– Ты проклятый лжец!
Наши плечи соприкасались. Быстрым как молния движением ее левая рука скользнула под короткую юбку. Я толкнул Лалу плечом и с силой крутанул. Нож, который она метнула, глубоко вонзился в середину стола. Нож с толстым клинком, отбалансированный так, чтобы его можно было бросать.
Она лягнула меня, попав острым каблучком по щиколотке ноги. Я успел зажать ей локоть в тот момент, когда она вырвала нож из столешницы.
– Какого черта вы тут делаете?
Я поднял глаза.
По другую сторону стола стоял, зловеще уставившись на меня, мужчина. Высокий и жилистый, с широкими плечами, из которых вырастала длинная, худая, желтая шея, поддерживающая маленькую круглую головку. Он стоял, широко расставив ноги и держа руки на поясе. Глаза у него были, как черные пуговки на туфлях, и располагались очень близко один от другого над маленьким, расплющенным носом.
– Что ты делаешь с девушкой?
– рыкнула на меня эта милая личность.
Он выглядел слишком опасным, чтобы вступать с ним в спор.
– Если ты официант, - сказал я, - то принеси бутылку пива и что-нибудь для девочки. Если ты не официант... то отваливай.
– Я тебе сейчас...
Девушка вырвалась из моих рук и остановила его.
– Для меня виски.
Он что-то буркнул, взглянул на нее, показал мне еще раз свои нечищенные зубы и неторопливо отполз.
– Кто это?
– Лучше держись от него подальше, - посоветовала она, не ответив на вопрос.
Потом спрятала нож под юбку и повернула лицо ко мне.
– Что ты там болтал о каких-то неприятностях у Эда?
– Читала об этих убийствах в газете?
– Да.
– Так что еще я должен тебе сказать? Единственный выход для Эда свалить все на тебя. Но сомневаюсь, что у него это получится. Если же нет, то ему хана.
– Ты спятил!
– крикнула она.
– Не так уж ты нализался, чтобы не знать, что во время убийства мы оба были с тобой.
– Я не настолько спятил, чтобы не знать, что это ничегошеньки не доказывает, - ответил я.
– Но вполне достаточно для уверенности, что возвращусь в Сан- Франциско с убийцей на поводке.
Она рассмеялась. Я тоже ответил ей смехом и встал.
– Еще увидимся, - бросил я и направился к двери.
Я возвратился в Сан-Диего и послал телеграмму в Лос-Анджелес с просьбой прислать еще одного агента. Потом перекусил, а вечер провел в своем номере в отеле, ожидая Гормена.
Появился он поздно, от него так несло мескалем, что запах можно было учуять, находясь в Сент-Луисе, но голова у него была в полном порядке.
– Одно время дела складывались так, что я готов был вынуть пушку, чтобы вытащить тебя из той конуры, - усмехнулся он.
– Брось эти глупости!
– прикрикнул я на него.
– Твое дело глядеть в оба. Что ты видел?
– Когда ты смылся, девушка и тот тип сели рядышком, носом к носу. Они были возбуждены... сплошные нервы. Вскоре он вышел из кабака. Я оставил девушку и последовал за ним. Он пошел в город и послал телеграмму. Я не мог приблизиться к нему настолько, чтобы увидеть адрес. Потом вернулся в "Подкову".
– Кто он, этот тип?
– Судя по тому, что я слышал, приятным парнем его не назовешь. Зовут его Флинн Гусиная Шея. Служит вышибалой в том же кабаке.
Значит, Гусиная Шея был в "Золотой подкове" стражем порядка, а я его ни разу не видел за те три дня... Не мог же я так надраться, чтобы не заметить такое чучело. А ведь именно в один из этих трех дней миссис Эшкрафт и ее прислуга были убиты.
– Я телеграфировал в твою контору, чтобы они подбросили нам еще одного агента, - сказал я Гормену.
– Он будет помогать тебе. Поручи ему девушку, а сам займись Гусиной Шеей. Сдается мне, что на его совести три убийства, так что не зевай.
– Есть, шеф!
– ответил он и пошел спать.
Следующий день я провел на скачках - ставил по маленькой то на одну клячу, то на другую и ждал ночи.
После последнего заезда зашел перекусить в японский ресторанчик, а потом перебрался в казино, находившееся в другом конце того же здания. Там жизнь била ключом: свыше тысячи посетителей всех мастей и сортов, казалось, были охвачены единой страстью - спустить с помощью покера, игральных костей, колес фортуны, рулетки и прочих хитрых штучек деньги, оставшиеся после скачек, или все, что выиграли. Я не принимал участия в игре. Я бродил в толпе, охотясь на вполне определенных, нужных мне людей.
Вскоре я высмотрел первого - загорелого мужичка, похожего на поденщика, нарядившегося в воскресный костюм. Мужичок проталкивался к выходу, а на лице его было выражение той особой пустоты, которая отличает любителей азартных игр, проигравшихся до того, как игра закончилась. Таких гнетет не столько проигрыш, сколько то, что пришлось прервать игру.
Я преградил поденщику дорогу.
– Облапошили?
– спросил сочувственно.
Он ответил смущенным кивком головы.
– Хочешь получить пятерик за пятнадцать минут работы?
– спросил я.
Разумеется, он хотел, но что там за работенка?
– Я хочу, чтобы ты поехал со мной в Старый Город и присмотрелся к одному человеку. Потом получишь деньги. Это все.
Мое объяснение не совсем удовлетворило его, но пять долларов на полу не валяются, к тому же он мог в любую минуту дать задний ход, если бы ему что-то не понравилось. Он решил попробовать.
Я велел завербованному подождать у двери и пошел искать следующего. Им оказался толстый коротышка с круглыми, исполненными несокрушимого оптимизма глазами. О да, он с превеликой охотой готов заработать пять долларов таким легким способом. Следующий, к которому я обратился, был слишком боязлив чтобы играть в такую странную и непонятную игру. Затем я завербовал филиппинца - очень щеголеватого в своем палевом костюме, и толстого грека, который, по всей видимости, добывал свой хлеб или в кабаке официантом, или в парикмахерской.