Рассказы
Шрифт:
Сват да сватья,
Наехала сварьба,
Мне не верите
Сами увидите!
закричал он, стуча кнутовищем по крашеной лазоревой заборке, отделяющей горницу от кухни.
Невеста еще плакала, причитальница пела, девушки подпевали, как умели, но всем было уже не до того и не весте не до слез. Гриша завладел общим вниманием, властно подчинил все звуки своему немного охрипшему на морозе голосу.
Ворвался на кухню и жених. Он оказался и впрямь несообразно высоким и худосочным. Вспомнились слова Марии Герасимовны: "Какие нынче женихи пошли, в ар мии побывал - и ладно. Ничего парень! Брови белые!.." Звали его Петром Петровичем.
Чтобы
Галя сразу притихла, начала поспешно вытирать сле зы. Стало понятно, почему она так долго отказывалась выполнять старые обычаи на своей вечерине.
– Я тебе что сказал?
– с ходу властно заорал Петр Петрович.- Я тебе сказал: не реветь! А ты что? Что, я тебя спрашиваю?
– О, господи!
– ужаснулась испуганная Наталья Се меновна.- Еще не мужик, а уж форс задает. Что потом-то будет?
– Что ты, Натаха, неладно-то говоришь?
– с упреком кинулась на нее Мария Герасимовна.- Что он такое сде лал?
– И начала уговаривать, успокаивать своего буду щего зятька: - Петя, Петенька! Ничего, Петенька! Ну, поревела маленько, так ведь ничего это, Петенька! Так заведено, Петенька!
А невеста от страха вдруг заревела пуще прежнего. Ее прикрыли собою девушки.
– Кому венчаться, а мне разоряться,- продолжал балагурить Гриша.Сколько с меня, девки?
У каждого дружки своя манера балагурить. Кроме расхожего, известного повсюду набора острот и погово рок, у него должны быть и свои шутки-прибаутки. Чувст во юмора и находчивость для него обязательны. Это уже область творчества. Не всякого приглашают в дружки.
Григорий Кириллович сначала кинул в сарафанные подолы девушек несколько горстей конфет, а затем стал с силой забрасывать их серебряными монетами. Делал он это с ожесточением - не то от злости, не то от великой щедрости. Деньги покатились по полу, под стол, под ска мейки. Зазвенели окна, лопнуло стекло у иконы, казалось, вот-вот разлетится вдребезги и ламповое стекло; кто-то завизжал от страха, Наталья Семеновна прикры ла фартуком лицо.
Но все мотеты оказались устаревшими, дореформен ными. Смех и грех! Собственно, греха не было, был толь ко смех и новый повод для взаимных острот и насмешек.
Девушки все же настояли на своем: жениху и дружке пришлось дать приличный выкуп за невесту вином и на стоящими деньгами.
После этого к Гале была допущена сваха. Пожилая женщина проделала истово и торжественно все, что по лагается согласно старым обрядам. Она помогла невесте одеться тепло, по-зимнему, как бы в дальнюю дорогу, хо тя уже все знали, что сегодня никакой дороги не будет, и так, в зимнем пальто, вывела ее из кухни, маленькую, толстенькую, и посадила за стол в красный угол рядом с женихом, который так же был одет по-зимнему, в чем приехал. Под сиденье жениху и невесте постелили кошули - полушубки, поддетые материей, чтобы молодые возвышались, "как на тропе". Невесте под сиденье по ложили кошулю потолще. Долговязый жених, взгромоз дившись на трон, едва не достал головой до потолка.
Начался пир, по кругу пошла белушка, родственники первыми поздравляли молодых, кричали им "горько", требовали "посластить". Молодым разрешалось пить только из одного стакана - за этим следили строго, что бы жених не переложил еще больше. Как видно, слабость эта за ним водилась.
Начали
Понесли "сладкие пироги".
Сладкие пироги на северных сельских свадьбах и дру гих праздничных пирах обязательны. Традиция эта дав няя, может, многовековая.
Сладкий пирог - белый, сдобный, круглый, величиной с решето, а то и больше. Сверху на нем всякие завитуш ки, плетеные узоры из теста и разноцветные монпансье ("лампасея") да еще изюм. Нынешние свадебные пиро ги из-за отсутствия в районе изюма и ландрина украше ны были бледными конфетами-подушечками с повидловoй начинкой.
Вот когда я пожалел, что не вспомнил в Москве об этих сладких пирогах. Каких бы разноцветных атласных и прочих подушечек мог набрать я в гастрономическом магазине "Ударник"! Леденцы там по своему разнообра зию и многоцветности не уступают коктебельским камушкам. Все это дешевое богатство я мог при везти с собой, и оно успело бы попасть на свадебные столы.
Вспоминаю свое детство: после праздников мы, малые ребятишки, допускались к сладким пирогам и с вожделе нием выковыривали "глазки" ландринки, запеченные в тесто.
Сладкие пироги на Севере - такое же народное твор чество, как резные наличники на окнах, петухи и коньки на крышах, фигурные расписные прясницы и кустарные ткацкие станы, как колокольчики "дар Валдая" под ду гой и бубенчики (воркунцы, ширкунцы) на ошейниках у лошадей.
Каждая семья, приглашенная в гости, на свадьбу, идет со своим сладким пирогом. Большачиха, она же стряпуха, несет пирог в широкой круглой лубяной "хлеб нице" либо на "веке" - крышке от хлебницы, и прикрыт пирог красной вырывной салфеткой с кисточками. Кроме этого главного гостинца, в корзине или в хлебнице могут быть и простые белые пироги, колобаны.
– Горько!
– все чаще раздается то в одном углу из бы, то в другом, и жених с невестой встают и троекратно неумело целуются. Петр Петрович при этом сгибается, а Галя плотно сжимает губы и от смущения закрывает глаза.
– Горько!
– требовательно кричат снова.
Счастливая Галя отпивает несколько глотков из об щего стакана и передает остаток пива жениху. Тот, не разгибаясь, опрокидывает стакан в рот и шутит:
– Если б знал, не женился бы, даже выпить как сле дует не дают.
Сваха с тревогой посматривает на него, что он такое еще сделает и не наговорил бы чего-нибудь лишнего.
– Горько!
Любой пир - прежде всего люди. Человеческие ха рактеры легко и свободно раскрываются на пиру. На всяком сельском празднике обязательно пляшут и пла чут, спорят и вздорят, смеются и дерутся; одни молчат, другие кричат; молодицы поют, вдовы слезы льют.
Среди мужчин на пиру очень скоро объявляются ти пично русские правдоискатели, ратующие за справедливость, за счастье для всех. Достается от них и немцам, и американцам, и туркам, но больше всего, пожалуй, до стается самим себе, своим соотечественникам. Таким лю дям не до веселья, не до песен, не до плясок. Они обли чают, разоблачают, требуют возмездия, протестуют и все время спрашивают: что делать? как быть? кто виноват? и знают ли о наших бедах наши главные? видят ли они все? В этой неуемности проявляются, должно быть, чер ты национального характера. Но не дай бог попасться на целый вечер в руки такому самосожженцу: ни пира, ни мира не будет, ничего не увидишь, ничего не услы шишь.