Рассказы
Шрифт:
Гусеница завертела оранжевой головкой с черными точками-глазами: что еще с ней хотят делать?
Лех поднял прутик и пошел к Тане. Он мог смело проводить свой опыт: Сеня ушел вперед выбирать место для привала.
Но узнать, боится ли Таня гусениц, Лех не смог. Таня отломила от сухой березы порядочную дубинку, прищурила левый глаз и пообещала:
– Ну, сунься. Сразу носом в чернозем зароешься, как американская ракета со спутником.
Лех, ясное дело, не хотел изображать американскую ракету. Он повернул к Галине. Галина сказала:
– Я ужа запросто вокруг шеи могу узлом завязать. А ты? Можешь? Можешь?
– Лех, давай гусеницу, - велел Игорь.
– Замучаешь раньше времени.
– Сейчас, - сказал Лех.
– Последний опыт. Только поглядим, как она к барабанщику за шиворот поползет.
Васька остановился. Передернул лопатками.
– Чего ты, Лех, ко мне лезешь?
– жалобно сказал Васька, и круглые веснушки снова сморщились у него на носу.
– Я же тебе ничего не сделал. Лезешь и лезешь. Большой, да?
Толстые губы Леха растянулись в довольную улыбку. Он двигался медленно и торжественно.
– Ну, чего ты...
– опять начал Васька и прижался рюкзачком к березе.
– Хи, - сказал Лех.
– А барабанщик-то... нервный. Сейчас она тебя слопает, и привет с Сахалина. Бей тревогу!
– Лех!
– не выдержала Таня.
– Бессовестный!
Лех стал подносить "кукушкиного ершика" к Васькиному лицу. Васька поднял барабан, как щит. Он съежился. Он понял, что сейчас во весь голос заревет, потому что мохнатое страшилище извивалось на пруте и черными точками смотрело прямо в Васькины зрачки, огромные от ужаса. Черная щелочка рта прорезала голову "ершика". Оранжевые губы , наверное, были мясистые и холодные... Васька зажмурился и открыл рот...
– Алексей! Опять ты к Снегиреву привязался? Честное слово, лопнет мое терпение!
– Высокая Сенина фигура показалась из-за березок.
Васька закрыл рот и открыл глаза.
Над "кукушкиным ершиком" захлопнулась морилка.
6. Когда надо барабанить
Очень плохо бывает человеку, если выберут его барабанщиком, а он испугается какой-то маленькой гусеницы.
Васька уже не прыгает. И рюкзачок, где лежит лишь лыжная курточка, да пачка ванильных сухарей, кажется тяжелым. Гора на плечах.
Лех идет впереди и оглядывается. Оглянется и тихонько пальцем пошевелит. Показывает, как "кукушкин ершик" выгибает мохнатое туловище. Смешно ему. А как быть Ваське, если он даже видеть спокойно не может, когда что-нибудь ползет да еще извивается? Пусть тебя хоть генералом выберут, все равно страшно.
Но Леху, кажется, надоело над Васькой смеяться. А Ваське грустить тоже понемногу надоело. Ну, пусть он боится всяких гусениц и червяков. А зато не боится с разбегу перепрыгнуть на другой берег Ящерки. Речка уже узкая стала и мелкая, видно, как на дне стелются тонкие водоросли. Длинные, будто зеленые волосы русалок.
Р-раз! Только барабан загудел от толчка, да рюкзак хлопнул по спине. И под ногами другой бережок. Ну-ка, Лех, попробуй так! Где тебе! Даже длинноногая Таня ойкнула, а Сеня погрозил кулаком.
Из леса бежит среди ромашек чуть заметная тропинка. К самой воде бежит. А у воды что-то блестит. Подкова! Значит, лошади приходили на водопой.
Выхватил Васька из-под рубашки палочки. Тр-рах! Находка!
Сеня вздрогнул даже:
– Ты чего, Снегирев? Барабан продырявишь!
– Подкова!
– Я думал, жук, - почему-то обиделся Игорь.
– Шла корова, потеряла подкову, барабанщик шел, подкову нашел, - сказал Лех.
Галина не стала писать про подкову в дневник.
– Если бы она была хоть старинная...
– Все равно открытие, - доказывал с того берега Васька.
– Раз есть подкова, значит, здесь где-то деревня.
Сеня засмеялся.
– Эх, Васька, Васька... Открытие! Про деревню мы и так знаем. Называется Палкино. Вон и крыши видать.
Васька бросил подкову в воду. Сверкнула на солнце и скрылась в зеленых русалочьих волосах. Разбежался Васька и махнул снова на левый берег. А он выше правого. Попал Васька животом на глинистую кромку, а ноги в воде. Животу больно, а все равно весело.
Солнце пляшет на воде и листьях. Трескотня кузнечиков на полянках. Небо перерезал наискось белой чертой быстрый реактивный лайнер. На Москву.
Вылил Васька воду из тапочек. Только собрался догонять ребят, видит - в траве мертвая стрекоза. Синяя, а крылья прозрачные с черными крапинками. Снова взметнул Васька палочки: Тр-рах!
Ну, хочется человеку побарабанить! До сих пор не удавалось. Сперва думал Васька, в походе все под барабан маршировать будут, а ничего не вышло. Сразу разбрелись. Лех идет, ворчит на кастрюлю. Сеня думает о чем-то, девчонки о своих делах говорят. А Игорь за бабочками гоняется... Тр-рах!
– Игорь! Гляди, стрекоза...
Все сбежались на сигнал. Поглядел Сеня на Ваську, попробовал пригладить свой ежик, сказал:
– Эх, Васька... Ну, чего ты, Снегирев, зря гром устраиваешь? Разве за этим барабан у тебя?
– А зачем?
– сказал Васька и стал смотреть, как из мокрых тапочек идут пузыри. Шевельнешь ногой - пузырь.
– Для важного дела барабан... Вот если случится большое открытие, и надо позвать всех... или будет тревога...
Васька перестал смотреть на пузыри. Поднял Васька широко открытые глаза.
– Или если настанет очень важный момент, - тихо сказал Сеня, вот тогда ты, пожалуйста, барабань, Васька.
– Ладно,- тоже тихо сказал Васька.
– А какой это важный момент?
– Всякий... Знаешь, сказать трудно... Хочешь, я расскажу лучше, что я видел однажды?
Все хотели, не только Васька. И все пошли рядом.
7. Рассказ о важном моменте
Сеня был тогда чуть постарше Васьки и чуть помладше Игоря и Леха. Ему исполнилось одиннадцать лет. Со своим дядей моряком он приехал в Севастополь.