Рассказы
Шрифт:
В эти дни, на глазах у всего города, независимо от погоды, мы часами простаивали в очередях, напоминавших нынешние позорные очереди за водкой, чтобы, сунув в открытое оконце конторы свой "конский паспорт", получить его обратно с отметкой "явлен", удостоверенной собственно-ручной подписью "кума". Надо ли говорить, как норильская ссылка ненавидела эти числа месяца!..
Нежданно-негаданно мне крупно повезло, благодаря полковнику. Он истинно по-королевски отблагодарил меня за фотографии его детей, снятых мною.
Когда я категорически отказался от предложенных за работу денег, полковник взял мое удостоверение
Заявление я в конце концов написал. Писал долго, обстоятельно. Мучительно вспоминал малейшие подробности, как предшествующие аресту, так и происходившие потом. Называл все своими настоящими именами. Не забывал и о том, что многим рискую, не стесняясь в выражениях.
Полковник прочитал написанное и сказал:
– Слушай меня внимательно. Твою дальнейшую судьбу буду решать не я, наблюдавший тебя эти годы и как артиста и всяко, будут решать другие люди. Поэтому пойми следующее: "заявле-ние-протест" для них единственный источник сведений о тебе. По нему будут судить о тебе настоящем, каков ты есть сейчас, после пятнадцати лет репрессий. И примут то или иное решение. Резким тоном своего заявления ты вредишь себе и никому больше... Нельзя все валить в одну кучу!.. Обвинять в преступлениях всех, кто служил и служит в органах. В органах такие же люди, как и везде. И хорошие и плохие - всякие. Далеко не всё приветствовали методы Берии и его компании... Многие поплатились за это. Ты ничего об этом не знаешь!.. Нельзя огульно судить всех - это несправедливо. Своим "протестом" ты оскорбил и меня! А я служу в органах не один и не два десятка лет... Нельзя так! Иди и перепиши все, начиная с заглавия... Протестующее начало в твоем "сочинении" неприятно превалирует над всем остальным... А для комиссии ты - понимающий желаннее, чем ты - протестующий! Понял меня?
Только с третьего захода полковник принял наконец "заявление-жалобу", пожелав мне "ни пуха ни пера".
Через полгода меня освободили из ссылки. Я покинул Норильск и вернулся в Ленинград.
А 2 декабря 1955 года определением военного трибунала Ленинградского военного округа я был дважды реабилитирован и в возрасте тридцати восьми лет начал свою профессиональную жизнь актера сызнова, как говорится - с нуля!
Начальнику Управления МВД гор. Норильска тов. Дергунову.
Ссыльный-поселенец Жженов Г. С. Норильск. Драм. театр.
ЖАЛОБА-ЗАЯВЛЕНИЕ
Убедительно прошу вас содействовать мне в хлопотах о снятии с меня ссылки.
В ссылке нахожусь пятый год. Четыре года работаю в Норильском драматическом театре, артист.
Добросовестность моей работы может быть подтверждена производственной характеристикой, моей трудовой книжкой и отзывами зрителей.
Женат. Дочь, 1946 года рождения, находится в Ленинграде, у моей матери.
Матери 74 года. Жизнь ее держится лишь на надежде увидеть наконец своего сына свободным. Тем более что я единственный из трех сыновей, оставшихся в живых после войны. Старшего моего брата - Сергея, в Мариуполе, на глазах у матери, расстреляли немцы в 1943 году. Средний брат - Борис, умер в исправительно-трудовых лагерях Воркуты, в 1943 году (тиф, дистрофия).
Отец умер в 1940 году, в Ленинграде.
Продлить и поддержать жизнь матери я смогу, только освободившись из ссылки.
Мои родители, бывшие крестьяне бывшей Тверской губернии, еще до революции переехали на жительство в Петроград. Там я и родился в 1915 году.
За пятнадцать с лишним лет из своих тридцати восьми, что я мыкаюсь по тюрьмам, лагерям и ссылкам,- всей своей жизнью и работой,- безуспешно пытаюсь доказать, что я честный человек, гражданин своей страны, ничего общего не имеющий с тем политическим преступником - "шпионом", которым меня сделали в НКВД, в 1938 году.
Шестнадцатый год я бью лбом стены, пытаюсь восстановить справедливость, добиться пересмотра моего "дела".
Мое жизненное несчастье - арест в 1938 году - это акт подлости негодяев и карьеристов, прорвавшихся к власти и в органы НКВД.
Факт, послуживший поводом для обвинения и дальнейших репрессий, ни по каким законам цивилизованного общества не мог являться преступлением.
Сообщаю биографические сведения о себе и о существе дела.
Родился в 1915 году, в Петрограде. Окончил семь классов трудовой школы.
В 1930-1932 гг. учился в Ленинградском эстрадно-цирковом техникуме. Одновременно работал в цирке акробатом.
С 1932 по 1935 год учился в Ленинградском театральном училище, совмещая учебу со съемками на к/студии "Ленфильм". Сыргал ряд ролей в кинокартинах: "Ошибка героя", "Чапай", "Наследный принц республики", "Золотые огни", "Комсомольск". В 1935 году, окончив училище, продолжал сниматься в фильмах.
В декабре 1936 года мой брат Борис Степанович Жженов, студент Ленинградского универси-тета, был арестован органами НКВД ЛО и весной 1937 года был осужден Ленинградским облаcт-ным судом по статье - 58.10, сроком на семь лет, за "антисоветскую деятельность и террористи-ческие настроения".
Отца, мать и трех моих сестер, живших в одной квартире с братом, выслали в Казахстан.
Ордер на высылку был предъявлен и мне.
В 15-м Василеостровском районном отделении милиции Ленинграда я заявил, что считаю незаконным решение о моей высылке и что в высылку не поеду. Мне ответили: "Не поедешь - посадим" и взяли подписку о невыезде из Ленинграда. Так как в это время я снимался в фильме "Комсомольск", где играл одну из ролей, и обязан был ехать на съемки в город Комсомольск-на-Амуре, дирекция к/студии "Ленфильм" обратилась в Управление НКВД ЛО с просьбой разрешить мне отъезд на съемки. Разрешение было получено.
16 июля вся наша киногруппа, во главе с режиссером Герасимовым С. А., выехала из Москвы на Восток.
За шесть суток пути скорого поезда "Москва - Владивосток" все пассажиры, естественно, перезнакомились друг с другом.
Артисты - народ веселый, всегда вызывающий к себе повышенный интерес и внимание окружающих. Тем более - среди нас были уже знаменитые, популярные артисты: Николай Крючков, Петр Алейников, Иван Кузнецов и другие... Все мы были молоды, беззаботны,- шутили без конца, смеялись, играли в карты, пели песни, дурачились - одним словом, всю дорогу до Хабаровска веселили не только себя, но и всех, кто охотно посещал нашу компанию.