Рассказы
Шрифт:
— Неужели? — скептически сузила глаза Вероника, с подозрением относившаяся к любой религии. — А почему именно в этом году?
— Исполняется тысячелетие с тех пор, как было уничтожено последнее капище. Это там, где богам молились и жертвы приносили, — пояснил он.
— Дурак ты, Валерка, — отмахнулась Вероника. — Хотя я готова поверить в твой талисман, если Олеся поправится. И зачем я только Аллу послушалась, потащила ее в церковь, — нахмурилась Вероника.
— О чем ты?
— Я про крещение, — Вероника опустилась на табурет и прислонилась спиной к стене. Солнечный
— Боюсь об этом думать, но….
– взгляд Вероники заметался по комнате, прежде чем она взглянула в глаза брата. — Мне бы, конечно, и в голову не пришло — ты знаешь мое отношение к религии, — но Алла настояла. Как вошли в церковь — Олеська такая странная сделалась — побледнела, глаза огромные, полные слез и только головой во все стороны вертит и что-то шепчет.
— И что дальше?
— Батюшка ее окунул в купель с головой, а у нее волосы, сам знаешь, какие густые. Ну, я и подумала, что она заболела из-за того, что простыла, — молодая женщина посмотрела на брата слегка виновато. — Ветер тогда был сильный, а мы шапку дома оставили. Священник еще сказал, что у нее имя нехристианское. Пришлось другое выбирать.
— И какое взяли? — поинтересовался Валера.
— Ольга, — отмахнулась Вероника. — Какая разница? Кто ее так называть будет? Алла попробовала, но Олеська сразу сказала, что ей не нравится.
Оба замолчали. Валера уткнулся в скатерть на кухонном столе, словно разгадка была в желтых подсолнухах на красном фоне. Потом вдруг решился, поднял голову.
— Вот все думаю, если вы ее недавно крестили, то почему креста на ней нет?
— Как это нет?! Никто не снимал с самого крещения.
— Да нет ни креста, ни цепочки! Я же ей медвежий клык надевал, я бы заметил.
— Может, потерялся? — Вероника зябко передернула плечами, почувствовав, как по спине пробежал холодок.
4
Олесе снился сон. Лесная поляна, под деревьями еще лежал снег, а на солнышке уже появились первые желтые цветы. Вдруг она увидела медведя. Он шел, переваливаясь на толстых лапах, прямо на нее. Какой смешной. Она совсем не испугалась. Ей показалось, что он хочет что-то сказать. Он приближался — она замерла. Да что же это, медведь не видит ее?
Внезапно Олеся почувствовала изменение: словно она и медведь слились в одно существо. Запахи стали острее, руки превратились в лапы, и она с наслаждением впилась когтями в траву, чувствуя, что лес вместе с деревьями, птицами и всяким зверьем находится в ее подчинении.
Олеся открыла глаза и удивилась тому, что чувствует себя значительно лучше. Осторожно приподняла голову с подушки и потрясла ей. Голова больше не болела. Она села на постели и… увидела медвежонка. Черные глазки-бусинки смотрели с хитрецой, словно медвежонок знал, что произошло в лесу.
— Мишка, так мы теперь вместе?
Ей показалось, или его игрушечная голова чуть наклонилась вперед, как если бы он кивнул ей в ответ?
Девочка прижала игрушку к груди.
— Я знаю, ты мой друг, ты вылечил меня.
В комнату заглянула Вероника.
— Проснулась? Как ты, солнышко?
— Хорошо.
Вероника с удивлением смотрела на дочь: всего несколько часов назад, она, выпив лекарство, провалилась в сон. Температура была под сорок, а сейчас чудеса: лоб прохладный, на щечках румянец.
— Мам, я есть хочу!
— Сейчас что-нибудь приготовлю. Яичницу будешь?
— Угу! — Олеся кивнула и крепче прижала к себе медвежонка.
— Ну что, мишка, это будет наш с тобой секрет, — прошептала девочка, оставшись одна. — Мама ведь ни за что не поверит, если я ей расскажу. Она не поверила, что я была на потолке.
Вероника вошла на кухню, где, развалившись на маленьком угловом диванчике, Валера читал газету.
— Олеське лучше, — обратилась она к брату. — Уже готова поверить, что твой клык волшебный, — Вероника достала из холодильника два яйца, зажгла газовую горелку. — Потом повернулась к брату: Валер, а креста и правда на ней нет, — сказала она.
Глаза брата и сестры встретились. Валера молчал, не решаясь сказать, что об этом думает.
— Найдется, — наконец, выдавил он, не веря в свои слова. — Наверно, где-нибудь под подушкой.
Но крестик таинственно исчез. Вероника обнаружила под кроваткой только разорванную цепочку. Она дважды перетряхнула постель, спросила у Олеси, но девочка ничего не знала.
5
Володя проснулся, но сон, такой яркий и живой, не хотел отпускать его. Он закрыл глаза, желая снова вернуться туда. Туда, где он был на виду, где его слушались и где он был приближенным к богу. Все это: деревянная статуя божества, подле которой жарко горел огонь, люди из его племени, одетые в медвежьи шкуры, жертвоприношения, которые совершались, он уже видел в предыдущих снах. Он руководил всеми обрядами, и люди из его племени почтительно относились к нему. Все, кроме Олеславы. Володя улыбнулся.
Удивительно, что даже имя ее осталось в памяти. Красивое имя. Да и девушка была хороша, хороша настолько, что он даже сейчас чувствовал возбуждение. И дело было даже не в ее красоте, а в непокорности, и от этого она становилась еще желаннее. Он хорошо помнил ее лицо с горящими глазами и презрительной усмешкой полных губ. Усмешка, которую он мечтал стереть поцелуями. «Я никогда не стану твоей, Велимир, лучше прикажи убить меня».
Велимир? Значит, тогда его звали Велимиром. Имя, похожее на его настоящее. Наверно, все эти сны имеют какое-то значение.
Ему стало жарко, он отбросил легкое одеяло, раскрыл настежь окно. Уселся на подоконник, вглядываясь в темное небо. В образовавшемся просвете, появилось и тут же пропало созвездие Большой Медведицы.
Взволнованный и замерзший он забрался под одеяло, желая, чтобы ему снова приснилась Олеслава.
6
Зайдя в тетушкину спальню поцеловать Олесю на ночь, Вероника улыбнулась: на пожелтевших от старости обоях в цветочек красовались цветные фотографии медведей.