Рассказы
Шрифт:
Застопорили ход. К левому борту поднесли венки. По трансляции наконец-то грянул «Варяг». «Варяг», под который военные моряки неизменно шли парадом по Красной Площади, наш старый, добрый, до предела запетый и затоптанный «Варяг»... Но здесь уместен был только он. По корабельной трансляции он звучал убедительнее самой сильной симфонии «живьем» в самом звучащем концертном зале. Его звучание вызвало море чувств и эмоций. Еще больше запершило в горле, еще больше защемило глаза. Кто пальцами, кто кончиком платочка полезли в уголки глаз. Финалом высшего напряжения чувств и мыслей стало коленопреклонение при опускании венков. Здесь руки стали ближе к глазам, да и
После минуты молчания встали, надели фуражки и разошлись. Но минуты было мало, и она продлилась автоматически минут до пяти. Столько пронеслось в душе за эти мгновения мыслей и чувств, что говорить было неуместно — не находилось и не хватало слов. Хотелось молчать и думать ВСЕМ. Наверно, всеобщее общение шло на подсознательном, телепатическом уровне. Это воистину было коллективное мышление!
Но жизнь (суета сует) — продолжалась. Надо было идти дальше во Владивосток. Дали команду, дали ход, и пошли. А всеобщая минута молчания, повиснув над Цусимским проливом, осталась позади, как общая мыслеформа уже свершившегося и непоправимого.
БОРЬБА ЗА ЖИВУЧЕСТЬ КАК ОНА ЕСТЬ
(пролог — вступление)
В жизни всегда есть место подвигу
БЗЖ ПЛ — она самая борьба за живучесть, естественно, ПЛ, подводной лодки — дело тонкое. С одной стороны — это комплекс мероприятий, направленных на теоретическое изучение и практическую отработку (до автоматизма) приемов и элементов БЗЖ для спасения корабля и экипажа в экстремальных условиях...
С другой стороны — это шахматная блиц-партия вслепую с завязанными глазами, где о ходах противника можно только догадываться. Цена этой партии — жизнь! Может статься, и твоя персональная — единственная и неповторимая, а может статься — и всего корабля с экипажем. БЗЖ — это высшая степень профессионализма, мерило воинского мастерства. Но она неуловима, непонятна и не поддается учету и контролю. Можно выучить назубок все статьи «Руководств...», «Наставлений...», «Правил...» и «Инструкций...», на «хорошо» и «отлично» отработать все первичные мероприятия и учения, а случится чего — и погибнешь ни за грош...
Умение вести БЗЖ — это талант, бесценный Божий Дар, тесно связанный с Судьбой и знанием специальности. Одним словом — это мастерство. Его не пропьешь — оно либо есть, либо его нет. Оно сродни ясновидению. Нужно сквозь толщу отсечных переборок видеть, что происходит в аварийных отсеках, и не просто видеть, а предвидеть, что произойдет в следующий момент. И не только в аварийном отсеке, а на всем корабле. Только предвидение и упреждение аварийных событий сможет принести победу в этой сверхтрудной борьбе. Этот Дар особенно важен и необходим для ГКП — командира, старпома, механика. Если никто из них этим качеством не обладает, если они «безнадежные слепцы», то — кранты: надо сворачивать телогрейку и уходить в другой экипаж или на берег.
Наши лодки обладают как огромным потенциалом взрывопожароопасности, так и огромным потенциалом живучести, и сами тонут очень редко (К-8 11.04.70 г., 627 проект). Куда чаще их топят люди своей безграмотностью, неорганизованностью и неумением вести БЗЖ (это К-219 06.10.86 г. проекта 667а и К-278 07.04.89 г. «Комсомолец»). Иногда бывает и так, что — несмотря на «неожиданную» аварию — и лодка, и экипаж могли бы сохранить свою жизнь, если бы вовремя смогли остановиться и прекратить действия по БЗЖ (К-278 «Комсомолец»)!
Все аварии начинаются «вдруг», «неожиданно», чаще ночью, в конце автономки и в неблагоприятные дни, причем грешат на начало апреля. Но все это — чушь собачья. Ничего «вдруг» не бывает. Предаварийная ситуация накапливается постепенно, исподволь, ее можно обнаружить и предотвратить!
Ну и в конце концов, БЗЖ — дело героическое: сам погибай, а корабль спасай. Но — опять же — этот героизм неуловим и необъективен. Дело в том, что грамотный экипаж с настоящими Мастерами на ГКП (в центральном) просто никогда аварии не допустит, никогда не уступит истерике начальства, и в результате так и прослужит в середнячках, а то и в «разгильдяях». Так, К56, попав под таранный удар рефрижератора «Академик Берг» и получив пробоину в двух смежных отсеках ( II и III ), заблокировала аварийную защиту реакторов и на полном ходу выбросилась на ближайшую Находкинскую отмель летом 1973 года. Это был единственный (и нестандартный!) шанс спасения, и командир им воспользовался... но в герои не попал. А вот настоящие разгильдяи (люди несомненно грамотные, но разгильдяи) аварию допустят, но справятся, вывернутся и будут еще и в героях ходить. Хотя их мастерство на порядок ниже.
Ну и — третья категория — «бездарная серость». Эти и допустят, и не справятся... и будет по ним рыдать семья и вся страна, правительство с Министерством Обороны и обороноспособность Родины.
Продолжение следует...
У-У, КОММУНИСТКА!
ИЛИ МОНГОЛО-СОВЕТСКИЙ ИНЦИДЕНТ
Пролетарии всех стран, соединяйтесь!
— Ну, твою мать, только этого мне не хватало на мою седую голову!
Командир кривил душой. За долгие годы подводной службы волосы начисто покинули командирскую голову, так и не успев поседеть. Правда, лысина слегка прикрывалась «вороньим гнездом» — этакой прической, где волосы для маскировки брались с висков и затылка. Командир экипажа атомной ПЛ возвращался в свой спальный вагон с пол-бутылкой водки, изъятой у матросов. Экипаж следовал на межпоходовую подготовку железнодорожным транспортом из Владивостока в Обнинск. Такое «счастье» свалилось на седую голову впервые. Обычно летали с Камчатки самолетом. А тут экипаж с головной лодки застрял в Приморье в Большом Камне. Наступил долгожданный отпуск, а за ним пришла директива, в которой вид транспорта смутно угадывался в лаконичной формулировке: «экипаж отправить в полном составе установленным путем... срок прибытия...» — поездом, короче.
Транссибирский экспресс «Россия» проносился по безлюдным Забайкальским просторам. Суматоха и неразбериха сборов, посадки и отправления позади. Подводники от души отметили отъезд, опохмелились и приутихли — пить больше нечего. Можно бы расслабиться и командиру — так нет, где-то в Улан-Удэ села в поезд (до Урала) женская делегация соцстран, возвращавшаяся из Монголии, и именно в тот СВ, где ехал командир. Расслабляйтесь, товарищ!
Отношение к женскому началу Инь у командира было достаточно своеобразным — что-то среднее между любовью и ненавистью. Причем, если первое чувство было несколько вынужденным, то второе — почти искренним. Слишком быстро взрослеющая дочь, Родина, Партия, жена, теща... все они постоянно требовали этой самой любви, заботы, внимания, долга и самоотдачи. С возрастом неумолимо наступал дефицит искренности, и чувства самопроизвольно превращались в прямо противоположные (закон единства и борьбы, помните?)