Рассказы
Шрифт:
— Мы отомстим, когда настанет время, — сказал Наталис ван-Трикасс, тридцать второй предшественник теперешнего бургомистра, — и виргаменцы ничего не потеряют, если подождут.
Виргаменцы были предупреждены. Они ждали, думая не без основания, что память об оскорблении со временем сгладится. И действительно, в течение нескольких веков они жили в прекрасных отношениях с кикандонцами.
Но странная эпидемия, которая коренным образом изменяла характер кикандонцев, пробудила в их сердцах дремлющую месть.
В
С каким восторгом эти слова, такие необычные для кикандонских ушей, были восприняты, можно себе представить, но рассказать об этом нельзя. Все слушатели вскочили и, подняв руки, с криками требовали войны. Никогда адвокат Шют не имел такого успеха, и нужно признаться, что он был действительно великолепен.
Бургомистр, советник, все знатные лица города, присутствовавшие на этом знаменитом собрании, не смогли бы, конечно, противодействовать народному порыву. Впрочем, они и не старались сдерживать толпу, так как сами кричали во все горло:
— На границу! На границу!
А так как граница была всего в трех километрах от стен Кикандона, то виргаменцам угрожала немалая опасность: они могли быть застигнуты врасплох.
Тем временем достопочтенный аптекарь Жосс Лифринк, единственный сохранивший рассудок при этих важных событиях, напомнил кикандонцам, что у них нет ни ружей, ни пушек, ни генералов.
Ему ответили, не без нескольких тумаков, что генералов, пушки и ружья можно чем-нибудь заменить и что добрая воля и любовь к отечеству гарантируют победу.
Тут бургомистр сам взял слово и в великолепной импровизации отдал должное тем малодушным людям, которые прячут страх под покровом осторожности, и сорвал этот покров рукой патриота.
В этот момент можно было подумать, что зал рухнет от аплодисментов.
Потребовали голосования.
Все, как один человек, закричали:
— На Виргамен! На Виргамен!
Бургомистр именем города обещал будущим генералам, которые вернутся победителями, триумфальные почести, как это делалось в древнем Риме.
Однако аптекарь Жосс Лифринк был упрям и, не считая себя побитым, попробовал снова сделать замечание.
— Ну и что же? — возбужденно закричали слушатели.
— …а население Виргаменской общины насчитывает только три тысячи пятьсот семьдесят пять человек, и никакой генерал не сможет убить пять тысяч, если только не убивать одного человека по несколько раз…
Но несчастному не дали кончить. Избитый, он был выброшен за дверь.
— Граждане, — сказал тогда бакалейщик Пульмахер, что бы там ни говорил этот подлый аптекарь, я сам берусь убить пять тысяч виргаменцев, если вы захотите принять мои услуги.
— Пять тысяч пятьсот! — закричал более решительный патриот.
— Шесть тысяч шестьсот! — возразил бакалейщик.
— Семь тысяч! — вскричал кондитер с улицы Хемлинг, Жан Орбидек, наживавший себе состояние на сбитых сливках.
— Продано! — вскричал бургомистр ван-Трикасс, видя, что никто больше не набавляет.
И таким образом кондитер Жан Орбидек стал главнокомандующим кикандонскими войсками.
ГЛАВА XII,
где препаратор Иген высказывает разумное мнение, отвергнутое, однако, доктором Оксом
— Итак, учитель? — говорил на следующий день препаратор Иген, наливая ведрами серную кислоту в корыта своих огромных батарей.
— Итак, — повторил доктор Окс, — не был ли я прав?
— Без сомнения, но…
— Но?..
— Не находите ли вы, что дело зашло слишком далеко и что не следует возбуждать этих бедняг сверх меры?
— Нет! Нет! — вскричал доктор. — Нет! я дойду до конца!
— Как хотите, учитель; во всяком случае, этот опыт кажется мне решающим, и, я думаю, уже пора…
— Что пора?
— Закрыть кран.
— Вот еще! — воскликнул доктор Окс. — Попробуйте только, и я задушу вас!
ГЛАВА XIII,
где доказывается снова, что с высоты легче управлять человеческими слабостями
— Что вы говорите? — спросил бургомистр ван-Трикасс советника Никлосса.
— Я говорю, что эта война необходима, — твердо ответил советник, — и что настало время отомстить за нашу обиду.
— Ну, а я, — едко ответил бургомистр, — я вам повторяю, что если население Кикандона не воспользуется этим случаем восстановить свои права, оно покроет себя бесчестьем.
— А я вам объявляю, что мы должны немедленно двинуть армию на врага.
— Прекрасно, сударь, прекрасно! — ответил ван-Трикасс. — И вы это говорите мне?