Рассказы
Шрифт:
– Вот!
В этом коротком слове было все: и первобытная гордость мужчины-добытчика, и мужественно перенесенные тяготы и лишения, и усталость после тяжелой, но необходимой работы.
Потрясенная жена осторожно заглянула в пакет.
Пакет примерно до половины заполняли задубевшие, припорошенные инеем спинки минтая всего десять минут назад вынутые Зверобоем из морозилки.
***
В последствии, рассказывая друзьям о разыгравшейся семейной драме, Кореец часто повторял коронную фразу Зверобоя:
– А глаза у нее были, вот такие!
И изображал руками круг размером с чайное блюдце.
***
С женой лейтенант помирился уже на следующий день, но это был первый и последний выезд Корейца на рыбалку.
Лошадь
– Лошадь...
– тоном "ежика в тумане" произнес Женька Калашников и сладко потянулся, расправляя затекшие от долгого лежания на провисшей панцирной койке мышцы. Занимавшееся серое утро неверно освещало выгоревшую июльскую степь. Буро-желтая сгоревшая трава на ровной как тарелка поверхности земли куда ни глянь до самого горизонта. И ничего больше вокруг, так и кажется, что вот сейчас откуда-то из-за края земли вымахнет на рысях конница Тамерлана, будто и не было столетий цивилизации и не двадцать первый век на дворе.
Однако лошадь действительно имела место быть. Невысокая лохматая кобыла меланхолично пережевывала жесткую степную растительность в каких-нибудь десяти метрах от Женьки.
– Петрович, Петрович, подъем, старый черт! У нас гости!
– во весь голос заорал Женька.
– Кто?! Где?! Проверка что ли?!
Здоровенный небритый детина лет тридцати подскочил на соседней койке и, тараща в окно осовелые от сна глаза попытался натянуть на себя куртку с капитанскими погонами. Получалось плохо.
– Ха! Проверка! Кто же это попрется сюда за сотню километров проверять двух придурков? Зеньки-то разлепи!
– Ну ни хрена себе, - глубокомысленно изрек Петрович внимательно оглядев двор.
– Эй, животное, ты откуда свалилось на нашу голову?
Как и следовало ожидать, животное промолчало, продолжая пощипывать травку.
Однако, похоже, настало время несколько прояснить возникшую ситуацию. Двое офицеров, утренний подъем которых мы только что наблюдали, не просто так дрыхли посреди степи, а выполняли ответственную боевую задачу. Оба они проходили службу в рядах славной испытательной части одного из российских полигонов в Казахстане и как раз сейчас дежурили на выносном измерительном пункте, расположенном за сотню километров от гарнизона.
Измерительные пункты, сокращенно ВИПы, как грибы натыканы на разном расстоянии от директрисы, по которой полигон запускает ракеты. Специально обученные воины-измерители несут на них службу, дабы засечь и измерить параметры движения пролетающей мимо ракеты. В благословенные советские времена гарнизон такого пункта состоял из нескольких десятков солдат и десятка офицеров, а на самом ВИПе было все, что душе угодно: военторговский ларек, библиотека, лен. комната с замполитом и прочие чудеса армейской цивилизации.
С приходом перестройки, неожиданно превратившейся сперва в перестрелку, а потом в дикий капитализм и развал всего и вся, изменилась и жизнь на ВИПах. Сначала исчезли лен. комнаты и замполиты, вслед за ними пропали изведенные полудикими солдатами нерусских национальностей на туалетную бумагу библиотеки, потом и сами нерусские солдаты подались на свои независимые родины, а с их уходом перестал приезжать военторговский ларек - не окупался бензин. На ВИПах остались одни офицеры - тем бежать было некуда.
Вскоре на полигоне начались проблемы с соляркой, и гонять машину за офицерами на ВИПы стало невозможно. Правда, в нашей Великой и Могучей, Краснознаменной и так далее, такие вопросы решаются просто, даже очень просто.
– Нет солярки каждый день возить этих раздолбаев на ВИПы?
– удивленно спросил начальник полигона у командира испытательной части.
– А вы что вчера из детского сада выпустились? Не делайте удивленное жизнью лицо! Поделите своих эфиопов на две части, и пусть дежурят там посменно, скажем по две недели! Раз в две недели съездить у вас солярки хватит?
– Хватит, - промямлил командир испытательной части, преданно глядя в глаза начальства. И вопрос был решен. Правда, время показало, что начальники были чересчур оптимистичны, оценивая количество солярки, которое не успевали разворовать в службе ГСМ. А может ребята из службы, со временем накопили больше опыта и стали воровать проворнее. В общем, смена раз в две недели получалась не часто, гораздо чаще она получалась раз в месяц.
С тех пор в жизни офицеров испытательной части, с легкой руки командира прозванных випингами, началась новая эра. Они уезжали на свои ВИПы, как моряки Колумба в трудное и опасное плавание, никогда заранее не знали когда доведется вернуться обратно в городок, хватит ли выданной на смену пищи, не заметет ли буран дороги, не устроят ли налет на ВИП дикие казахи - охотники за металлом. И провожали их так же как моряков Колумба: в голос рыдали жены, у кого они были, боевые друзья, сурово сдвинув брови, поднимали стопки за удачу, а командир ласково называл их то "сынками", то "засранцами". А вечером дня отъезда прибывали сменившиеся с ВИПов и городок дрожал от дикого загула ошалевших после степного сидения офицеров. Так и жили: две недели отрывались на полную катушку в городке, выползая, если получалось после ночного буйства, только на утренние построения, потом уезжали в степь, где от скуки и безделья литрами глушили выделенный для протирки оптики спирт, отгоняли кочующих, где придется, диких казахов и палили из автоматов по стадам сайги. Вскоре в ряды випингов командование начало ссылать неугодных офицеров, слишком много пьющих или слишком много говорящих. Испытательную часть народная молва метко переименовала в исправительную.
Ну вот теперь мы с полным правом можем вернуться к нашим героям. В описываемое время как раз подходила к концу третья неделя их степной отсидки. Спирт был полностью выпит, продукты почти съедены, а смены пока не предвиделось. Появление невесть откуда зашедшей в гости лошади офицеров весьма обрадовало. Конечно, лошадь животное полезное во всех отношениях и ей можно найти массу различных применений. Можно ездить на ней верхом, можно вспахать поле, или перевозить грузы. Но, к глубокому сожалению, подходящих грузов на ВИПе не нашлось, к верховой езде оба наших героя испытывали отвращение, а насчет вспаханного поля - понятно, что в таких условиях службы у кого угодно крыша может съехать, но ведь не настолько же...
Петрович, нежно похлопывая лошадь по упругому крупу, повернулся к Женьке.
– Сытая, жирная...
Тот понимающе кивнул в ответ.
– А вы, поручик, когда-нибудь конину пробовали?
– осторожно перешел к делу Петрович.
– Ну, мне кажется, что лошадь, это вполне благородное животное, не то что, к примеру, лягушка, а ведь французы их едят.
С этого момента участь лошади была решена. Офицерские желудки, измученные консервированной перловкой, настойчиво требовали самого быстрого и радикального решения гастрономической проблемы.