Рассказы
Шрифт:
Настал день, когда ветеринар предупредил нас, что наш пони скоро умрет. Я пошел к Герцогу, погладил его и сказал: «Знаешь, Герцог, ты мой самый лучший друг. Я тебя никогда не забуду. Мы отвезем тебя на кладбище на той самой тележке, которую ты так хорошо тянул». В ответ он тихонько, совсем-совсем слабо, заржал. Я думаю, он хотел сказать: «Ты тоже мой самый лучший друг, Камилу. Спасибо тебе за все». Вскоре он умер.
Камилу замолчал. Я тоже помолчала, а потом сказала:
— Как хорошо, что Герцог провел последние годы у вас. Если
Камилу взглянул на меня очень серьезно:
— Я об этом не думал. Как вы считаете, Мариу Титу мог на нас вчера обидеться?
— Вы были не очень-то приветливы, — ответила я ему.
— Он вам пожаловался?
— Да нет, он больше думал о Герцоге, чем о вас. По дороге в город он рассказал мне его историю.
— Мне бы тоже хотелось ее услышать.
— Тогда проводи меня, а я тебе расскажу, что знаю.
Мы пошли с Камилу, как накануне шли вместе с Мариу Титу — циркачом. Но на этот раз историю Герцога рассказывала я, начав с того дня, когда богатый помещик дал в газете объявление о продаже шетландского пони.
Когда мы добрались до города, я как раз рассказывала о том, как Мариу Титу решил продать своего пони на базаре. Камилу помолчал, а на прощание сказал:
— Я найду Мариу Титу на ярмарке и расскажу ему, как Герцог жил у нас и как он умер.
— Передай ему от меня привет, — сказала я с улыбкой Камилу. Мне хотелось верить, что мы с ним навсегда останемся друзьями.
Комарик и сеньор Находка
Домишко, где жил Комарик, был не крашеный, не беленый. На нем не было черепичной крыши огненного цвета, а вокруг — сада с деревьями и цветами, а в окнах не виднелись красивые занавески… Хотя почему в окнах? Там было всего одно окно. Да и дом был вовсе не дом, и даже не домишко, а просто жалкая лачуга, которую отец Комарика построил своими руками, камень за камнем, и камни эти были нетесаные, серые и плохо пригнанные. Чтобы скрепить их между собою, отец сделал раствор из глины с водой, а вместо лопатки приспособил черепок от разбитой глиняной миски. Стекла и настоящие оконные рамы ему раздобыть не удалось, поэтому он сделал очень маленькое окошко, которое почти не пропускало света. Крышу соорудил из старой черепицы, выцветшей от времени и наполовину битой.
Вот в такой лачуге и жил наш Комарик. Лачуга стояла на дюнах, куда даже во время прилива не докатывалось море, но его рокот был слышен постоянно, и днем и ночью. Летом шум волн был похож на спокойный, веселый плеск, а зимой, в холодные, ветреные дни, море бушевало и пенилось, вздыбливалось, точно хищный зверь, который взбунтовался против холода, непогоды и хмурого неба. Комарик любил море всяким: спокойным и бурным, голубым, зеленым и серым, и как бы оно ни ярилось, он его не боялся, потому что море было для него чем-то знакомым и привычным, таким же, как отец, которого он знал с рождения.
Матери у Комарика не было. Она умерла, когда он едва начал ходить, и он ее не помнил. Он знал мать только по фотографии, которую отец хранил в ящике старого комода. На этой фотографии она была молодая, красивая и смеющаяся. Поэтому Комарику было трудно себе представить, что она умерла.
Единственным другом Комарика был отец, человек угрюмый и немногословный. А Комарик любил поболтать, послушать разные истории. Но отец или работал, или молча сидел на пороге, глядя на море и в просторное небо, которое днем бывало разноцветным, порой облачным, а ночью — темным, пустынным или усеянным звездами. Отвечая на вопросы Комарика, отец говорил самое необходимое, то, что казалось ему главным. Затем он снова надолго умолкал или ронял: «Мужчина не должен болтать лишнее. Учись молчать, Комарик».
Комарик видел, что когда отец глядит на море, в глазах у него тоска. Он знал, что отец вспоминает времена, когда у него была лодка, на которой он рано утром уходил рыбачить в открытое море и возвращался лишь на закате. Иной раз лодка была полна рыбы, а бывало, что она приходила почти пустая. Однажды во время ужасной бури море в ярости перевернуло лодку, уволокло ее и вдребезги разбило. Отец чудом уцелел, с трудом добравшись до берега среди бушующих волн.
У отца не было денег на новую лодку, и тогда он поступил в рыбацкую артель, которая выходила в море на большом траулере, принадлежавшем рыболовецкой компании. Но из-за болезни ему пришлось уйти из артели. Теперь он зарабатывал на хлеб, собирая морские водоросли и высушивая их на песке перед лачугой. За водорослями приезжали на телегах крестьяне и развозили их по полям как удобрение. Платили крестьяне мало, потому что были такие же бедные, как отец Комарика.
Эти морские водоросли называются «саргассум», они очень длинные и напоминают целлофановые ленты — красные, фиолетовые, коричневатые, ярко-зеленые и даже розовые. Одни из них растут в открытом море, другие — возле берега на скалах, под толстыми пластинами, в которые они, словно когти, пускают свои корни. Море вырывает их оттуда и выбрасывает на берег.
Комарику нравилось смотреть, как отец надевает пальто и идет собирать водоросли. Пальто было белое, до колен и с длинным поясом. На голову отец нахлобучивал клеенчатую шляпу с широкими полями. Он босиком входил в море, иногда по пояс, иногда по горло, с большими граблями, которыми захватывал и подтягивал к себе длинные ленты саргассума. На берегу он складывал водоросли в кучу, потом грузил их в корзину и относил вверх по дюне к лачуге. Это была нелегкая работа. Другие мужчины и женщины использовали носилки — большой щит на двух палках, по одной с каждой стороны, за которые берутся два человека — один спереди, другой сзади. Но отцу некому было помочь, потому что Комарик был еще слишком мал, и такая работа была ему не под силу. Поэтому отец носил водоросли в корзине на голове и часто повторял: «Эх, Комарик, если бы ты был уже взрослым!»
Комарику нравилось брать в руку ленты водорослей, свежие от морской воды, гладкие и немного скользкие. После того как водоросли высыхали, отец шел в деревню сказать крестьянам, чтобы они присылали повозку за сухим саргассумом. Сына он редко брал с собою, потому что Комарик не поспевал за отцом. В такие дни Комарик оставался дома один. Он играл в песке, валялся на сухих мягких водорослях или сидел на пороге лачуги, листая старую книгу с истрепанной обложкой и пожелтевшими страницами. В этой книге он понимал только картинки, потому что в школу ему было только на будущий год и он не умел пока читать. Другой книги в доме не было, и он без конца разглядывал эту, единственную.
В один из дней, когда отец ушел в деревню, а Комарик по обыкновению листал книгу, появился сеньор Находка. Стоял летний день. Невыносимо пекло солнце. На раскрытой странице был нарисован мальчик в оранжевой одежде, с волосами лимонного цвета, в руке он держал солнце. Всякий раз глядя на этого мальчика, Комарик удивлялся тому, что волосы могут быть такого лимонного цвета, одежда такой оранжевой и что можно взобраться на него за солнцем. Вдруг он услыхал:
— Добрый день, мальчик.
Комарик в испуге поднял глаза от книги и увидал худенького маленького человечка со смеющимися глазами. На нем была голубая кепка, а в руке он держал порванный в нескольких местах матерчатый чемодан.