Рассказы
Шрифт:
Так они и жили, пока не настал век просвещения, а вместе с ним не появились русские. С одной стороны, появилось, кого можно еще ограбить, с другой этих самых пришельцев становилось все больше, и они принеси с собой новые идеи. То есть контакты с более культурными народами, включая общины евреев, проживающие в Турции, безусловно, и раньше были, но единичные. Несколько раз даже ездили учиться в тамошние ешивы, но обычно ничего хорошего из этого не выходило. Гордые нохчи (тут маленькое отступление — чечены с ингушами родственные народы, просто они ведут свое происхождение от разных ханов. У кагана было много жен) бесились от снисходительного отношения к ним этих живущих под властью мусульман евреев,
Особенно неприятным был случай, когда один умник, вернувшийся из Турции после обучения, посмел возражать старому уважаемому раввину из тейпа, ведущего своего происхождение от самого хана Булана по какому-то вопросу который зазубрил в ешиве. Вместо того, чтобы почтительно слушать, он начал спорить, а на удар клюкой вынул кинжал и убил несчастного священнослужителя. Потом еще сто лет в ущельях качественно исполнялась кровная месть, пока, наконец, не помирились и не решили совместно не отправлять учиться в края, где такие испорченные нравы молодых людей. Жили себе по адатам и дальше проживем.
Но злые ветры перемен помешали всеобщему счастью. Русские все лезли и лезли, мешали жить, требовали дани и разных прочих глупостей. Свободолюбивые горцы ответили супостатам. Все шло своим чередом, если не считать удивления русских офицеров еврейством нохчей. Разные Пушкины с Лермонтовыми изливались про красавец Белл и в салонах недоуменно сравнивали собственных евреев с Украины и Польши с дикими горскими. Сравнение было не в пользу ашкеназов. Просвещенное общество в те времена умилялось дикарям, считая, что они ближе к природе и проще.
Но это было позже. Пока что началась Кавказская война, которая становилась все тяжелее. Чтобы сплотить всех для отпора захватчикам началось выпячивание религиозного противостояния. Произошел подъем религиозной жизни на небывалую высоту. Даже фанатики появились. Танец зикр, когда-то заимствованный у мусульман, в кругу с грозными выкриками в талитах до сих пор пугает соседние народы. Они знают, что будет большая кровь. Стали приглашать даже ученых раввинов из Турции. Османы вообще были заинтересованы нагадить России и помогали оружием и свитками Торы. В те времена евреев в Турецкой империи гоняли не больше чем других, так что и проблем особых не было.
Потом Шамиль провозгласил себя мошиахом и мюриды с нанесли поражение русским. Он при необходимости прекрасно сотрудничал не только с мусульманами. Даже был отряд из православных перебежчиков и специально церковь для них построили. Шамиль старался без необходимости не раздражать мусульман, для них тоже христиане враг. Разные Франции с Англиями засуетились. Шустрый корреспондент французской газеты с крайне подозрительной для русского уха фамилией проник в Чечню и написал несколько статей про уничтоженные русскими аулы. Слово "Pogrom" попало в европейские словари. Возмущенная Европа обсуждала события на Кавказе, и царизму пришлось слегка придержать сильно ретивых полководцев.
Кончилось, как водится полной победой Российской Империи и пленным Шамилем в Казани. Там ему не понравилось, и было получено разрешение перебраться в Вильно, где полководец на старости лет углубился в изучение Талмуда. Дети его дослужились до генеральских чинов в русской армии (один правда во Францию уехал). Горцы могли служить добровольно, а князья нередко имели офицерские звания. На них как бы законы об ограничении евреев в правах не распространялись. Цари тоже любили дикарей.
Через Персию на Кавказ проникали классические евреи и селились в районе Дербента. Существовала сплошная полоса поселений между Кайтагом и районом Шемахи. Со временем они превратились в младший тейп чеченского народа, перешли на наш язык, хотя и сейчас делятся на 7 локальных групп.
В чем собственно разница между нами и евреями? Мы по определению не выходцы из Палестины, а потомки хазар. Значит и различие имеется. Оторванность от общей религиозной жизни в течение столетий, вызвавшее различие в обрядах. Мы не признаем Талмуд и практикуем многоженство. Любой чеченский раввин моментально покажет, что в Торе у царя Соломона были сотни жен. У нас столько не бывает, но благословение имеется.
В последние годы идет всестороннее сближение с ашкеназами. В 1-й государственной Думе Российской империи по многим политическим вопросам мы выступали единым фронтом с еврейскими депутатами. И еврейские деньги немалую роль сыграли в освоении нефтяных месторождений Чечни. Земля наша, сотрудничество просто было неизбежно. Обе стороны выиграли. Наша семья Гелаевых, так миллионерами стала. Но своих родственников мы не забываем и часто гостим в родном ауле. Если надо и помогаем. Не деньгами, этого мой отец не признает, считая, что такое развращает, а любую другую помощь, от оплаты обучения, до операции.
Так евреи мы или нет? Когда выгодно, особенно при общении с русскими чиновниками — нет. Когда необходимо, вспоминаем про общую веру. Мы не евреи. Мы чеченский и ингушские племена хазарского происхождения иудейской веры.
Шма Исраэль, Адонай Элогенйну, Адонай Эхат, — сказали хором пятеро мужчин в талитах, на втором этаже особняка.
Еще одна Россия, которую мы потеряли
Несмотря на то, что написано жанр "фантастика" не стоит искать магов и вампиров. Это альтернативная история, которая не менее фантастична. Кроме того, Сталина, послушно выполняющего распоряжения пуленепробиваемого десантника из будущего тоже нет. Это такой же невероятный персонаж, как и классические вампиры. И Сталин, и десантник. Есть только обычные люди.
Мирон, абсолютно не задумываясь, автоматически крутил руль верного "запорожца", перед поездкой в очередной раз вылизанного и осмотренного. Пятнадцатый год машине, а ход мягкий и скорость при желании дай Бог. Сам регулировал двигатель. Мимо привычно тянулись бескрайние поля, со специальными полосами деревьев, посаженных после лютых песчаных бурь двадцатых годов. Тогда многие разорились и немало уехали в города, а программу посадок пришлось проводить на государственном уровне.
Ему и без того было о чем подумать. На хуторе он не был уже лет пять, после смерти матери, и как его жена Ольга, которая из города была готова ехать только к Черному морю, не особо страдал по этому поводу. Давно оторвался от корней и не испытывал ни малейшего желания возвращаться с ностальгической слезой. Слишком он далеко ушел от деревенской жизни, с работой как солнышко встанет и укладыванием на сон, как сядет, наломавшись за рабочий день. Просто не приехать на юбилей к Бате — это кровная обида до самой смерти. Ничего не поделаешь, надо присутствовать.
Только никогда не жившие в деревне способны подумать, что тракторы и комбайны что-то изменили. Все так же гудят вечером ноги, и болит натруженная спина. Коровник, огород, конюшня и еще куча дел имеется. И зимой занятие непременно найдется. Мало ли, что его семья считается одной из богатейших в здешних местах. Отцу уже под 70, а работников до сих пор нанимать со стороны не любит. Все не первый год знакомы и любой новенький под испытательным сроком ходят. А за небрежение Батя может и не слабо вразумить палкой, но и сам трудится как заведенный, поди уследи за таким хозяйством! Парфеновы всегда славились тем, что до самой смерти в кровати не лежали. Вечно в труде, зато и имели много.