Рассказы
Шрифт:
Ничего удивительного. Теперь только такие и удержаться могли. Мелкие хозяйства или дробившие свой пай на множество детей в большинстве погорели в начале тридцатых, когда грянул кризис, добавив к проблемам, существующим с эрозией почвы в степях. Такие во множестве перебрались в города на стройки и заводы. Работать они умели, вот только экономику не обманешь, чтобы развиваться необходимо большое товарное производство на продажу и желательно разнообразное, чтобы покрывать потери в случае неурожая и вредителей. Хлеба за счет мяса, фруктов, за счет собственного масла и сыра. Стоять на месте, пользуясь еще дедовскими методами, было нельзя — верный путь к разорению. В больших станицах
Честно сказать, везло семье. В каждом поколении было трое, а то и больше сыновей, которые умели все на свете и не растаскивали на куски имущество. Старший был наследник и это уже почти 100 летний закон. Но и младшие не лежали на печи. С малых лет их приучали бороться и выживать. С детства любой умел действовать в одиночку. Мирон правила помнил и сегодня. "Привыкай — все зависит от тебя. Ехать за помощью, за много верст, никто не будет. Учись исправлять любую поломку на месте. Рассчитывать на наемного работники нельзя. Он не заинтересован, как хозяин. Получил свои рубли и доволен, а что пол дня ничего не делал, так ему же лучше".
Это ведь только в последние годы стало проще, можно любую вещь заказать и очень быстро получишь, а раньше на подворье ни одна гаечка с погнутой железкой не пропадала. Все можно было использовать или приспособить когда-нибудь. И это не скопидомство какое, а очень правильное дело. До сих пор в сарае стоит древний Фордзон. Если прижмет, всегда можно запустить. В армии он мог ездить на любой машине и не задумывался, что именно надо исправить и как. Хоть танк с экскаватором, хоть легковушка полковника. Очень упрашивали остаться на сверхсрочную, но он отказался. Обычных сборов, на которые регулярно вызывали казаков, хватало выше крыши. Совсем другие планы были. Хотел поступить на исторический факультет Омского университета и нести знания людям. Наивный вьюноша был.
Мирон свернул с грунтовки на знакомую дорогу, невольно улыбнувшись. Батя был в своем репертуаре. В отличие от общественной трассы, здесь была проложена нормальная асфальтированная. Уж на своем участке с дорогами давно уже не было проблем. Территория не хуже какого поместья по размерам и никаких проблем добраться в любой конец. Здесь дураки не жили, для себя старались.
И неплохо постарались, глядя в окно на громадное стадо коров, подумал он. Посмотрел в зеркальце назад, но сын спал, дорога дальняя, устал Аким Миронович. Жаль, ему бы было интересно. Любит мальчишка к деду ездить на лето. Тут и простор и многому научиться можно. И никто особо не следит за поведением. Он еще мал, а лет через пять, дед непременно выделит старый рыдван из запасов в личное пользование. Сумеешь наладить — будешь гонять к девкам, испытанное дело. Лучшего стимула в этом возрасте просто не бывает.
А земля… По дореволюционным понятиям это уже не нормальный кулак, а даже и не пойми что. Агропромышленный комплекс. Своя пшеница, мельница, мясная ферма, молочная, три небольших перерабатывающих заводика, собственная МТС, фруктовый сад, конезавод с породистыми рысаками и куча всяких подсобных производств. На одном зерне не проживешь, давно прошли времена, когда с целины брали огромный урожай. Удобрения, чередование культур, механизация — все это стоило немалых денег и забот. Чтобы нормально жить, надо было следить за колебаниями рынка и иметь несколько не связанных между собой источников дохода.
Почти триста постоянных рабочих на жалованье. Многие семьями работают. И деньгами не обижают, и кормежкой. При одном условии — добросовестном труде. За любую халтуру, пьянство на рабочем месте или еще что непотребное, безжалостный расчет, без права возвращения. Предупреждают только один раз.
Дорога в очередной раз повернула, и из-за деревьев показался хорошо знакомый двухэтажный дом. Он постарался, развернувшись перед воротами со всем возможном на "запорожце" шиком и притормозил прямо у крыльца, рядом с другими, заполнившими двор машинами. Через минуту, вокруг него радостно шумела толпа родственников. Тетки, дядьки, двоюродные, троюродные. В семье Парфеновых насчитывалось несколько десятков прямых, не считая разных свояков и шуряков. Вид у большинства женщин был вполне городской. На праздник приехали. Зато мужики старательно щеголяли в парадной форме с лампасами. Давно уже пересели с лошадей на танки и самолеты, но традиция осталась. Какой казак без лампасов и шашки? Костюмы они по-прежнему не желали признавать, даже по торжественным случаям.
Сына достали из машины под радостные вопли родни, осмотрели и увели в дом к другим детям. К Мирону один за другим подходили, и солидно пожимая руку, приветствовали мужчины. Очередность по возрасту строго выдерживалась. В некоторых отношениях ничего не изменилось. Даже взрослого мужика, со своим хозяйством старики считали вполне нормальным воспитывать вожжами, в случае серьезного залета. Зато и уважение соблюдалось, чай не город, какой. По ходу дела выяснилось, что Батя в отъезде. Даже в этот день у него были дела.
Тут Мирона крепко приложили между лопаток, так, что качнуло вперед. Он обернулся и радостно обнялся с Павлом.
— Братуха! — довольно восклицал тот, — это сколько же мы не виделись?
— Да уж третий год, — отстраняясь, припомнил Мирон.
— Во! Пойдем, — он бесцеремонно ухватил Мирона за рукав и потянул его от остальных. Тот молча развел руками, извиняясь перед родственниками. — Ты сам приехал? — спрашивал Павел. — Понятно. Ничего не изменилось. А я без своей хозяйки никуда. Ревнует, — он хохотнул. — Слава Богу, теперь, когда едем куда, детей уже можно оставлять дома одних, почти взрослые. Они только рады без родителей пожить.
— Помнишь? — спросил Павел, когда они отошли за угол сарая.
— Еще бы, — усмехнулся Мирон, — здесь ты меня курить учил. А вон там, — он показал, — Батя нас порол, когда за этим занятием застукал.
— Ну, мы слегка повзрослели. Павел достал из кармана пачку сигарет и протянул брату. — Теперь можно.
— Американские куришь? — насмешливо поинтересовался Мирон, беря сигарету. — А как же патриотизм?
— С этим у меня все в порядке, — невозмутимо ответил Павел. — Если качество товара одинаковое, обязательно возьму российский. Но вот махорку курить не собираюсь. А в остальные сорта все равно добавляют, свой табак дерьмовый получается. Может климат не тот. Самолеты с танками у нас делать научились, а вот с табаком по-прежнему беда.
— А ты у нас все дерьмократствуешь? Все пишешь в газете про хороших пиндосов?
— Ой, только не начинай! Пишу, то что вижу. Про недостатки вокруг. Мало что ли?
— Много, — затягиваясь, согласился Павел. — Вот у нас Усть-Каменогорске казахи бузить начали. Недовольны условиями труда на свинцово-цинковом комбинате. Платят плохо, условия труда херовые. Как будто русские в шампанском купаются. Что такое рентабельность комбината не понимают и требуют в три раза повысить зарплату. Думали, забастуют, директора заплачут. А те просто новых наняли. Привезли из Сибири. Так устроили целое сражение между собой. Убитые и раненые были. До тебя еще не дошло?