Рассказы
Шрифт:
Потом он выбрался на сушу, но вещей он не нашел. Кто-то унес все его вещи в надежде на его возможную гибель.
Шел он назад в гостиницу через дюны в одних трусах. Набрел на огород и снял со стоящего там чучела рваные брюки.
В углу огорода возилась женщина.
«Дай, – думает капитан первого ранга, – попрошу у нее позвонить по телефону в отель!» – и попросил, подходя.
Женщина разогнулась и обернулась.
На нее надвигалось ее собственное чучело, которое с ней еще и разговаривало.
Тетка заголосила и упала на грядки без чувств. На крик прибежал ее муж, который тоже увидел ожившее, кривое чучело, после чего он его начал по огороду гонять.
Капитан
Там он незамедлительно выпил и сказал сам себе, засыпая: «Вот, блядь!»
ЕЩЕ ПИСЬМА
Тут мне поздравление с Днем Подводника прислали.
«Александр Михайлович! Здравствуйте!
Поздравляю Вас и Ваших друзей-подводников с праздником! Желаю Вам и им крепкого здоровья, творческих успехов и как тут недавно сказали ценители шотландской культуры – 7 футов под килтом!
Ваш читатель, Владимир Поляков».Я в ответ:
«Спасибо. Забегался и забыл про него.
Да. «Семь футов под килем» нам маловато. Лучше 6 метров 300».
«Александр Михайлович!
Хотел пошутить, а не пойму, кто пошутил...
На всякий случай: килт – это юбка, которую носят шотландские мужики причем – на голое тело.
Ваш почитатель, Владимир Поляков»«Привет, Владимир.
Пошутили, наверное, Вы, потому что слово «килт» я впопыхах воспринял как опечатку.
Но, в общем-то, получилось ничего, весело».
«Это Петров.
Кстати! Проанализировав статистику боев с японцами в 1941-1945 годах, американцы обнаружили, что, несмотря на равенство сил, оные американцы побеждали чаще.
Причина: в английском языке средняя длина слова составляет цифру пять букв, в японском – тринадцать. То есть, пока японец объяснит что к чему, американцы успевают его шлепнуть.
После этого как раз и появилась у американцев привычка давать короткие названия-клички как своим так и чужим самолетам, кораблям и прочему.
Когда эта информация дошла до русских, то они вычислили среднюю длину слова в русском языке – семь букв. Но! В процессе управления боем КОМАНДИР АВТОМАТИЧЕСКИ ПЕРЕХОДИТ НА МАТ, И ИНФОРМАТИВНОСТЬ РЕЧИ ВОЗРАСТАЕТ В 2-3 РАЗА.
Вывод: Так что материтесь, господа офицеры!»
«Солнечное лето на исходе. Год, этак, 94-й. Мы с КЭНГом – Вовкой Мудриком – прикомандированы в экипаж Коржавина на выход в море (массовый побег штурманов в академию и на классы у Коржика состоялся, вот нас и прислали). Болтаемся в надводном, отработка Л-2 где-то возле Выевнаволока. Проще говоря, лодка в дрейфе, рули отвалила, и с рулей народ во главе с замкомдивом рыбу ловит. Ну и я впервые в жизни с лодки порыбачить решил. Отстоял первую смену, выбрался наверх, рыбалю. И слышу доклад своего подчиненного: „Товарищ командир, товарищ вахтенный офицер! Через 15 минут расчетное время захода военно-морского солнца!“ Очевидцы рассказывали: Коржавин в центральном совершил тигриный прыжок к „Каштану“. Все поняли: штурманца порвет на части, как Тузик грелку. А он громогласно объявил: „Штурман! Не военно-морского солнца, а солнца Российской Федерации!“
Удач всяческих, Олег».«Саня, это Елисейкин. Расскажу тебе про себя.
Ну, ты знаешь сколько трепета вызывает у воина подготовка к увольнению со срочной. Наверняка и у матросиков нечто подобное происходит. Это прежде всего дембельский чемодан со всякой херней, дембельский фотоальбом и ПАРАДКА. В парадке уходят либо с ботинками, либо с сапогами, в зависимости от рода войск и времени года.
Все это начинает готовиться едва ли не со дня принятия воином присяги.
Каждая вещь отбирается, полируется, шьется, подгоняется, исходя из строгих канонов солдатских традиций. Ну, и возможностей самого воина. Умственных, в том числе. Вот узбеки, например, в подготовке к дембелю изощрялись так, что в последний день службы напоминали воинов каннибальской страны Зимбабве времен абсолютной монархии. Распушенные аксельбанты. Погоны из бархатного занавеса, злодейски спертого в клубе части. Тульи фуражек – как у гитлеровцев. Разнообразные значки, какие-то немыслимые медали (одного видели даже с «Матерью-героиней»). Ну и все такое остальное. Командиры в такие дни ходили по территории части с ножницами наготове. Поэтому весь бал-маскарад начинался, как правило, за воротами части. А хранилось все это добро до времени либо в каптерках, либо у гражданских лиц, либо пряталось в укромных местах.
В принципе, я тоже готовился. Правда, не так напряженно, как узбеки, но и уходить, как чмо, русскому парню тоже было не к лицу.
Я дослуживал в кочегарке. Моих напарников разогнали по бригадам. А меня оставили наблюдать за оборудованием и поддерживать. Вообще, по армейским меркам, котельная – довольно престижное, блатное место.
Минимум контроля со стороны командования, свой душ и даже кое-какие продукты водятся. Масса укромных мест. Хотя и грязновато – уголь, дым, шлак, пыль. Но уже стояла весна, кочегарка была вылизана, днем работы почти не было, отопление давалось только ночью. Поэтому я использовал свободное время с толком. Служить оставалось где-то месяц. В общем, все было готово к увольнению в запас, и хранил я свое богатство в нерабочем котле.
В один из дней я решил устроить генеральную примерку. Накидал газет на пол, чтоб своими чудными хромовыми ботиночками не вступить в пыль. Оделся во все парадно-увольнительное. Стою, любуюсь. Ну не в лес же было идти. Хотя последующие события показали, что лучше бы я туда рванул без оглядки. Так как неожиданно для меня возникла высоченная фигура нашего зампохоза Титова, сурового усатого капитана. Ну, голубь, говорит, пойдем. И этак скептически меня оглядывает. Я говорю – может, переоденусь? Ведь чую, что не чай пить зовут. А он в ответ: «Ты чего, иди как есть, там комбат ждет, там надо свиней загнать, да и делов-то на двадцать минут всего, вернешься и закончишь свой туалет», – и змеино так ухмыляется.
«Делов на двадцать минут» заключалось в том, что с бортового «ЗиЛ-130» надо было выгнать полтора десятка свиней, прибывших из соседнего артполка, а на их место загнать то же количество наших хряков. Такой свинообмен делался для предотвращения взаимного свинячьего вырождения.
Выгрузка сама по себе заняла немного времени, а вот погрузка... Ну, никак наши хряки не хотели уезжать. Гонялись мы там – буквально друг за другом. Что, конечно, не замедлило отразиться на чистоте моей парадки. А хромовые ботинки вообще превратились в бесформенное подобие валенок. Проще говоря, к концу погрузки я и сам был похож на свинью.
Оставался последний хряк. Здоровенный такой, кило на триста пятьдесят. Хряк забился в угол свинарника и, клянусь, скулил, рычал, и пытался цапнуть любого.
С легкостью протаранив мои ноги, он, боднув своей квадратной башкой, подкинул меня на себя. И в таком вот положении, как всадник в забойном вестерне, в фантастической полутьме свинарника я на нем и прокатился. Молча. Задом наперед. Потом он просто сбросил меня на кучу навоза.
За всем этим, согнувшись пополам от смеха, наблюдали зампохоз и комбат.