Рассказы
Шрифт:
Он понял, какая тяжелая борьба за существование шла в этой выжженной солнцем стране с ее засухами, миражами и песчаными бурями. Но когда Джок упомянул о том, что на рождество Чарльзу придется остаться на ферме, нервы его не выдержали.
В былые времена в Иенду на рождество съезжались жители окрестных ферм. Так было при жизни миссис Гулд. После ее смерти мистер Гулд забирал дочерей и уезжал из Иенды. Во время их отсутствия Джок сзывал людей со всей округи, и у них вошло в привычку праздновать рождество на ферме, причем выпивка шла за счет мистера Гулда.
—
И Джок пустился описывать великолепные празднества, которые обычно устраивали в Вилландре на рождество. В зале вешали омелу, из леса привозили молодое дерево и украшали его подарками, которые потом раздавали всем приглашенным. К обеду подавали жареную индейку и огромный пудинг, облитый ромом, всю ночь танцевали и пели, а на следующий день устраивали пикник с лодочными гонками, теннисными состязаниями и купаньем в таинственном вилландрском пруду, который не пересыхал даже тогда, когда все другие водоемы кругом пустовали.
Когда Чарльз подумал о том, что и ему предстоит принять участие в этой веселой оргии, шутить и пировать вместе со всеми, настроение у него сразу поднялось. Еще ничего в жизни не ожидал он с таким нетерпением, как этого радостного события. Наконец-то он сможет как следует вымыться, побриться и переодеться, достанет из чемодана белую шелковую рубашку и теннисные брюки, к которым не прикасался с тех самых пор, как впервые ступил на австралийскую землю. Он мечтал о том, как будет танцевать с Мэри, как, может быть, ему удастся увидеть в ее карих глазах не только обычное холодное равнодушие, но что-то еще. Какое счастье забыть хотя бы на время овец и коров, жующих свою бесконечную жвачку!
Накануне рождества он вернулся из Мьюрри, помылся под душем, переоделся и направился к усадьбе.
Мистер Гулд, как обычно после второго завтрака, дремал в кресле на веранде.
— Вот что, Чарли, — сказал он, когда они обменялись обычными замечаниями о погоде и состоянии пастбища в Мьюрри, — мы с девочками на рождество собираемся в Вилландру. Работникам я оставлю ящик виски и бочку пива. Пусть они тут вволю повеселятся. Это их право. Даже сам Джок на рождество распускает удила. Хочу, чтобы и ты остался тут и присмотрел за порядком. Проследи, чтобы к понедельнику Джок проспался, а Пита Ларсена отвези обратно в Мьюрри.
— Слушаюсь, сэр, — ответил Чарльз, пытаясь скрыть свое огорчение.
— Ты тут придумай какие-нибудь спортивные соревнования. Это отвлечет людей, даст выход их энергии. Но не позволяй им затевать ссоры и, чего доброго, устраивать драки.
— Слушаюсь, сэр, — повторил Чарльз.
Значит, его оставили присматривать за пьяными и убрать их из Иенды к возвращению мистера Гулда с дочерьми. А он-то думал провести это рождество совсем по-другому. Правда, Иенду оставляли под его ответственность, но даже и эта мысль не принесла ему удовлетворения.
После обеда Чарльз сыграл партию в кольца с Джоком и Сэмом Тулли. Когда кольца надоели, он хотел было сыграть
И вот теперь старая Мэтти нарушила его покой своим мрачным предсказанием. Чарльз никак не мог выкинуть его из головы и сосредоточиться. Неужели старуха сказала правду?
Как ненавидел он эту пустынную, выжженную солнцем страну, зной, пыль, насекомых, овец, коров с их бесконечной жвачкой и этих черномазых! Он уже привык обращаться с ними не лучше, чем с собаками, приправляя свои приказания ругательствами, совсем как Пит, хотя туземцы смеялись над ним и не обращали на это никакого внимания, а когда ему случалось проходить мимо их улу около ручья, они что-то насмешливо кричали ему вслед.
В том месте, где ручей вливался в реку, образовалась песчаная отмель, и Чарльз ясно представил себе островки, возвышающиеся над пересохшим руслом. Солнце еще не выжгло на них траву, и овцы с ягнятами паслись там в тени кустарника. Слова Мэтти о надвигающейся буре и об опасности, которую таила в себе река, не давали Чарльзу покоя.
Чарльз не раз слышал рассказы о том, как река разливалась после дождей. Потоки воды обрушивались в реку с дальних холмов, и тогда она на целые мили затопляла окрестности. Чарльз мало верил этим сказкам о разверзшихся небесах и внезапных опустошительных наводнениях. И все же, если это в какой-то мере соответствовало действительности, если в словах Мэтти была хоть доля правды…
Он вышел на крыльцо и внимательно посмотрел на небо. Чистое и прозрачное, оно, словно шелк, отливало, синевато-фиолетовыми тонами в лучах вечернего солнца.
Чарльз вспомнил о Джоке. Может быть, он сумеет добиться чего-нибудь путного от него. Но Джок хвастался, что напивается всего дважды в год — на рождество и в сочельник. Уж тут он давал себе волю.
Если ферме грозит наводнение, убеждал себя Чарльз, и Иенда потеряет овец и драгоценных бунгарийских ягнят, Джоку несладко придется. Чарльз направился к олеандрам, в тени которых растянулись на траве Джок и Пит. Перед ними стояла бутылка виски.
— Послушай, Джок, — решился Чарльз, — похоже, собирается дождь.
— Дождь? — Джок расхохотался. — Кто сказал, что будет дождь? Дождя не будет больше, не будет, не будет… — весело запел он.
— Старая Мэтти говорит, что будет буря. Река разольется, — настаивал Чарльз.
Джок приподнялся и сел. На лице его отразился испуг, и он вдруг протрезвился.
— Если Мэтти говорит, что будет дождь и река разольется, значит, так и будет. Не помню, чтобы туземки когда-нибудь ошибались. Живо за дело, Чарли. Скажи работникам, чтобы запрягали лошадей. Отвези Пита в Мьюрри. Там возьмете свежих лошадей. Перегоните маток с ягнятами с островов на берег и оттуда в горы. А я поеду к нижним загонам.