Расстрельщик
Шрифт:
В глазах Захарова не было растерянности. Все та же обреченность. Прозорливый парень этот Паша Захаров. Но каждый сам выбирает себе судьбу.
– Брось! – сказал Корнеев. – Ты преувеличиваешь, по-моему.
Его бодрость отдавала фальшью.
Захаров молча включил двигатель, вывел машину на шоссе. Долго ехали при полном молчании. А когда Захаров заговорил вновь, у него был буднично-деловой голос:
– Это загородная вилла, Вадим. Сам поселок под охраной, но мы держим там своих людей. Особых эксцессов не случалось ни разу. Тебе
– И не мечталось, что когда-нибудь стану сторожем, – желчно сказал Корнеев.
– С этого начнешь, а дальше будет видно. Нам не хватает людей, поэтому твоих предшественников переводим в офис, а тебя с напарником – на их место.
– У меня будет напарник?
– Да. Боря Тихомиров. Он у нас давно, но в охрану его перевели только что. Вместе будете начинать.
Шлагбаум. Охранники. Захаров показал пропуск. Шлагбаум поднялся. Чистые, покрытые асфальтом улицы. Дома за высокими заборами, один не похож на другой. Тихо и чинно. И вроде никого нет. Только теперь Корнеев окончательно понял, что все хлопоты были впустую. Он оказался от Молотова дальше, чем был несколько дней назад. Ему предстоит торчать здесь, куда Молотов, возможно, никогда и не заявится. И предпринять ничего будет нельзя. К нему приставлен надсмотрщик – не известный ему пока Боря Тихомиров.
Глава 37
Боря Тихомиров оказался невысоким мужичком с физиономией человека, утомленного жизнью и не ждущего от нее ничего хорошего. То, что им друг с другом придется нелегко, Корнеев понял сразу, едва их взгляды встретились. Настороженность и нежелание общаться – вот что было в глазах Тихомирова.
Дом, отданный им на попечение, имел вид не столько роскошный, сколько добротный. Два этажа, аккуратная кирпичная кладка, внутри все обшито деревом, есть камин, лежат ковры. Именно о таком давно мечтал Корнеев.
Захаров ознакомил их с обстановкой. Он явно торопился. То ли ему тяжело было видеть Корнеева, то ли ждали в Москве неотложные дела. Перед самым отъездом Захарова, уже у машины, Корнеев поинтересовался будто невзначай:
– А оружие нам не положено?
– Ты же знаешь порядок, пока мы оформим все разрешительные бумаги для тебя…
Захаров старательно прятал при этом глаза. Корнеев сделал вид, будто поверил. Он видел – у его напарника оружие есть.
В середине дня Корнеев выждал момент, когда оказался один, и набрал номер телефона бывшей жены Базылева. Услышал длинные гудки. Потом раздался щелчок, но гудки не прекратились. Корнеев догадался, что это означает, и положил трубку. Своего напарника он нашел на втором этаже. Тот сидел в кресле и читал газету. Рядом с ним, под правой рукой, стоял телефон. Подслушивал. Вряд ли он сам настолько любопытен. Скорее всего его попросил об этом Захаров или Молотов. Что одно и то же, если разобраться.
До вечера Корнеев послонялся по дому, а когда стемнело, перемахнул через забор и очутился на участке соседей. В доме светились окна. Негромко играла музыка. Перед клумбой стояла темная «Вольво».
Хозяин оказался славным малым.
– Соседи? – поинтересовался он. – Ты из охраны, наверное, да? Новенький?
– Да, – подтвердил Корнеев. – Первый день. Позвонить от вас можно? У нас телефон барахлит.
– Пожалс-с-ста! – сказал сосед.
Он, кажется, был немного навеселе. Вышел, оставив Корнеева одного.
В Петербурге трубку подняли после первого же гудка.
– Алло? – Женский голос.
У Корнеева дрогнуло сердце.
– Алла Павловна? – спросил он.
– Да.
– Это из Москвы вас беспокоят. Я вам звонил, но никто не брал трубку…
– Я была в отъезде.
– Меня попросил позвонить ваш супруг, – сказал Корнеев и тут же поправился: – Бывший супруг. Вы ведь слышали о том, что произошло?
– Нет.
Судя по голосу, она не встревожилась, но тон изменился.
– Он ранен.
Пауза.
– Он жив?
– Жив, – подтвердил Корнеев. – Но требуется ваше присутствие.
Лишь бы она проявила порядочность и благоразумие. Ведь он не сможет сказать ей по телефону всей правды.
– Вы сможете выехать в Москву прямо сейчас?
– Я только что с самолета. Сын едва держится на ногах.
– Он тоже должен приехать! – поспешно сказал Корнеев.
Кто останется в Питере, тот умрет. Они до сих пор живы только потому, что отсутствовали.
– Может быть, завтра, – сказала с сомнением женщина. – Сама я готова ехать хоть сию минуту.
– Выезжайте немедленно!
– Он плох? – осторожно спросила женщина.
Корнеев догадался, что она боится услышать утвердительный ответ. Он мог бы сказать, что все нормально. Но сейчас нужно было думать не о ее душевном спокойствии, а о спасении ее жизни.
– Положение достаточно серьезное, – сказал Корнеев.
И тогда она заплакала. Всхлипывала и повторяла одну и ту же фразу:
– Я всегда знала, что так случится.
Это продолжалось несколько минут. Корнеев не пытался ее успокоить.
– Вы должны выехать сейчас же, – сказал он через некоторое время. – В Москве, прямо с вокзала, позвоните по телефону… – Продиктовал номер телефона Христича. – За вами пришлют машину. Никуда не отлучайтесь с вокзала и никому больше не звоните.
– Хорошо, – сказала женщина.
Кажется, она все еще плакала. И вряд ли до конца понимала, что ей говорят.
После этого Корнеев позвонил Христичу. Полковник пообещал встретить питерскую гостью и надежно ее укрыть. Он, похоже, и сам обрадовался тому, что с бывшей женой Базылева еще не успели расправиться. Еще Корнеев рассказал о своих делах. Христич поинтересовался:
– Что собираешься предпринять?
– Не знаю, – честно признался Корнеев. – Наверное, осмотрюсь немного и сбегу. Меня сюда специально запрятали, кажется. Чтоб держать под присмотром и как можно дальше от «Росэкспорта».