Рассвет над волнами (сборник)
Шрифт:
Мику не раз рассказывал эту историю, предостерегая матросов от оплошности. Вместе с аварийной группой — так называлась группа матросов, которая под его командой ежедневно обходила помещение за помещением, — он проверял, все ли плотно закрыто. Результаты заносились в особую тетрадь. Если Мику обнаруживал, что какой-то иллюминатор не задраен, он говорил с упреком: «Хотите, чтобы с нами случилось, как с немцами?» Намек был ясен.
В город матросы больше не ходили. Они читали, ловили рыбу. Как-то на корме «Мирчи» собрались несколько моряков с удочками. Их окружили страстные болельщики. Море оказалось щедрым. Улов был столь богат, что традиционную
Но, несмотря на эти мелкие развлечения, матросы снова затосковали. Они собирались группами, беседовали, вспоминали о родине. Спрашивать прямо Профира, Кутяну или Мику они не осмеливались, но в глазах у них читался один вопрос: когда тронемся? Никто этого не знал, даже Брудан. За три дня он несколько раз собирал командиров кораблей, чтобы проанализировать ситуацию, попытаться выяснить их мнение. Но решение зависело в первую очередь от состояния погоды. Природа решала, смогут ли они продолжать свой путь. Все зависело от ее причуд, а она не давала разрешения. И им приходилось ждать.
Каждый день корабли собирались двинуться дальше, буксирный трос был протянут через клюз, шлюпки закреплены снаружи. Все было готово к выходу в море, но поступавшие с берега метеосводки не обнадеживали: в Бискайском заливе и в Атлантическом океане бушевал сильный шторм. Следовательно, выходить в море нельзя, иначе ждет верная гибель. Как объяснить это охваченным нетерпением людям?
Каждый раз, когда Профир возвращался на борт, он чувствовал, что матросы ждут от него команды на отплытие, которая вывела бы их из состояния апатии, и, мрачный, молча проходил к себе в каюту, зная, какими чувствами охвачен экипаж. Он разделял их тоску по дому, мечты о скором возвращении на родину заполняли и его душу. В памяти то и дело всплывали образы Марии и Богдана. Он закуривал сигарету, но и в голубоватых струйках дыма видел их…
На пятые сутки, к вечеру, ветер стих. Море успокоилось. Но опытные моряки знают, что это затишье — пролог к новому шторму. Небо затянуло мрачной пеленой цвета старого чугуна. На землю опустилась по-летнему удушливая жара. Казалось, какая-то невидимая сила сжала воздух между небом и землей. Море и ветер будто притаились, карауля друг друга.
На рассвете в заливе разразился шторм. Мачты «Мирчи» застонали. Корабль накренился, зачерпнув бортом воды. Спавшие матросы, возможно, особенно не почувствовали крена корабля — они лишь качнулись в своих койках. Профира же сбросило с кушетки на пол. Он попытался подняться, но новый толчок вырвал палубу из-под его ног. Он ухватился за край кушетки, выждал подходящий момент и, угадав направление крена, поднялся.
Когда командир вышел на палубу, дождь лил как из ведра. Подхватываемые ветром холодные капли хлестали со всех сторон. Защищаясь от непогоды, Профир вынужден был прикрыть глаза ладонью. Он хотел направиться в рулевую рубку, но ходившая ходуном палуба уплывала из-под ног. На ощупь, будто слепой, Профир отыскал канат, натянутый вдоль палубы, ухватился за него, как альпинист в горах, и только так, ценой больших усилий ему удалось добраться до трапа, ведущего в рулевую рубку. Корабль дергался, раскачивался из стороны в сторону, но командир, рискуя быть выброшенным за борт, крепко держась за поручни, промокший, поднялся в рубку.
Здесь он увидел Кутяну, который стоял опершись на щиток. Крупные капли дождя скатывались у него
— Товарищ командир… шторм силой до пяти баллов…
Профир подал ему знак заниматься своим делом, он и сам видел, что творится…
— Какие меры приняли? — спросил он не потому, что не был уверен в Кутяну, напротив, он не сомневался в правильности принятых им решений, но ему нужно было знать все в точности, чтобы действовать дальше.
— Приказал натянуть по бортам страховочные канаты, отпустить якорную цепь правого борта… — доложил Цутяну.
Профир слушал его одобрительно: в подобной ситуации он сам поступил бы точно так же. Но все же надо было принять дополнительные меры во избежание беды. Времени на раздумье было мало, в любой момент барк могло сорвать с места бушевавшими волнами.
— Хорошо, Сейчас прикажем всем занять свои посты. Бросить правый якорь! — распорядился командир.
В глазах Кутяну сверкнула искра радости — слова командира согрели его, заставили забыть об усталости и пронизывающем холоде. «Прикажем…» — впервые Профир признал его причастным к предпринимаемым мерам. Это удесятеряло силы молодого офицера. Снаружи доносился свист ветра, шум потоков воды на палубе. Кутяну не обращал на это внимания. Он направился было на верхнюю палубу, но остановился, вспомнив о сообщении, полученном из управления порта, — в сводке погоды ясно говорилось, что и в последующие двенадцать часов ожидаются сильный ветер и дожди. Значит, необходимо срочно принимать меры. К тому же подтвердились опасения Профира: оба буксира снялись с якоря и укрылись в порту. «Мирча» остался один на один со стихией.
Была объявлена тревога. Матросы, держась за страховочный канат, рванулись к своим постам. Они, как могли, защищались от хлеставших по их лицам холодных струй. Падали, хватались за поручни, за мачты, за все, что было прочно закреплено на палубе, и снова поднимались. Разгоряченные, они не чувствовали ни холода, ни боли после падения, пытаясь сохранять равновесие под потоками воды, обрушивающимися с неба и с моря.
Профир и Кутяну из рулевой рубки направились на верхнюю палубу. Мику, держась руками за рукоятки лебедки, ожидал команды.
— Отдать правый якорь! — раздался громкий голос Кутяну.
Матросы бросились к якорю и быстрыми движениями подняли его. Выждали, пока палуба займет более-менее вертикальное положение. Затем Мику гаркнул: «Давай!», будто подавал сигнал к решающей атаке. Только когда стальные когти впились в скалистое дно и якорная цепь натянулась, умерив качку корабля, все облегченно вздохнули. Хотя ветер немного стих, Гибралтарская бухта кипела от волн. Матросы оставались на своих постах, готовые в любой момент предотвратить опасность, подстерегающую «Мирчу».
Медленно растекался мутный рассвет. Ветер утих. Волнение моря еще чувствовалось, но уже потеряло прежнюю силу. Прекратился и дождь. Теперь экипаж мог спокойно оглядеться вокруг. Каково же было их удивление, когда они увидели, что только «Мирча» болтался на рейде. Остальные корабли укрылись под защиту портовых сооружений. А старый барк и его команда осмелились бросить вызов стихии, которая и на этот раз не смогла сломить их, лишь закалила для будущих штормов.