Рассвет наступит неизбежно [As Sure as the Dawn]
Шрифт:
— В священную рощу не связанными входят только вожди, — спокойно сказал Атрет, и только тут Феофил заметил, что другим тоже связывают руки. — Это напоминание нам всем о том, что Тиваз привязал нас к себе, — добавил Атрет и как следует затянул веревки, чтобы они не развязались. — Не упади.
Феофил удивился тому, каким тихим и доверительным тоном произнес Атрет последние слова.
— А что случится, если я упаду?
Атрет оглянулся по сторонам и тихо ответил:
— Если они будут милостивы, они позволят тебе вползти в священную рощу. Если
— Храни меня, Иисус! — Феофил посмотрел вокруг, оглядев хаттских воинов. Он давно знал, что германцы славятся своей кровожадностью, но даже не мог предполагать, до чего могут дойти их религиозные ритуалы. — Я вижу, тут никто не собирается смилостивиться надо мной, — сказал он, иронично ухмыльнувшись.
Атрет тоже грустно усмехнулся.
— Верно, только им наверняка захочется, чтобы тебя убил Рольф, а не эта ведьма. — Он связал Феофилу ноги.
Руд и Хольт с факелами пошли во главе всей процессии. Воины шли впереди и позади Феофила и Атрета. Феофилу стоило немалого труда устоять на ногах. Из–за крохотных шагов, которые позволяли ему сделать веревки, он выглядел крайне неуклюже. Он смотрел на воинов, которые шли рядом с ним, и сочувствовал их незавидному положению. Их дух находился в таких же узах, как и их руки и ноги. Всматриваясь в них, Феофил споткнулся о корень дерева и с невероятным трудом удержался на ногах.
Атрет невольно выругался от досады.
Феофил чувствовал, что нервы Атрета на пределе.
— Друг, — прошептал он Атрету, — что бы со мной сегодня ни случилось, помни одно: Господь всесилен. Бог устраивает так, что для тех, кто Его любит и кто призван исполнять Его волю, все делается к лучшему. И тут уже неважно, буду я жить или умру.
— Важно. Потому что это убийство, — мрачно произнес Атрет. — Против Рольфа у тебя никаких шансов. Хольт научил своего сына всему, что знает сам, а во времена моего отца он был самым сильным в племени. Так что, я знаю, твоя смерть будет…
— Послушай, Атрет. Исполняй Божью волю. Не подстраивайся под свой народ, а меняйся, обновляя свой ум, чтобы потом знать, что есть Божья воля, благая, угодная и совершенная. Помни обо всем, чему я тебя учил.
— Я не такой, как ты.
— Ты похож на меня гораздо больше, чем тебе кажется. Только послушай. Времени осталось очень мало. Божественная сила Христа дала тебе все, что нужно для жизни и благочестия, которые приходят, когда ты знаешь Иисуса Христа, призвавшего тебя. Старайся представить себя воином, которому нечего стыдиться.
— Я воин и буду действовать, как воин.
— Ты говоришь, как человек, Атрет. Живи для Бога.
— Так что же мне, ничего не делать?
— Ты должен делать все. И, в первую очередь, любить свой народ.
— Любить их?! — прорычал Атрет, оглядев тех, кто шел рядом с ним. — После этой ночи?
— Несмотря на эту ночь.
— Я был вождем.
— Вот именно. Ведь, будучи вождем, ты участвовал в
Атрет уныло посмотрел на него.
— Ты сам знаешь, что да.
— Тогда помни о той жизни, из которой Бог призвал тебя. Помни о том, каково жить во тьме. — Феофил видел упрямую гордость своего друга. — Атрет, ради Бога, послушай меня. Пусть эти люди увидят плоды Духа в твоих делах. Пусть Господь сокрушит власть Тиваза над твоим народом. Посвяти всего себя Богу, и пусть Он даст тебе любовь, радость, мир, терпение, доброту, верность, благородство и самоотверженность, в которых проявляется Его всемогущество. Против этого не устоят никакие империи и никакой закон.
— Я подумаю об этом.
— Не думай об этом! Исполняй то слово, которому я тебя учил. Живи достойно Иисуса Христа. Радуй Бога всей своей жизнью.
— Мне легче умереть за Него самому, чем стоять и смотреть, как тебя изрубают на куски!
— Сатана знает это лучше тебя. Ты должен противостоять ему. Оставайся верным Богу, положись на Христа. Если я умру сегодня вечером, радуйся. Я буду с нашим Господом! Нет в мире такой силы, которая может отлучить меня от Христа Иисуса. Ты знаешь, что и смерть не может этого сделать.
Люди впереди остановились. Хольт подошел к ним, и свет факела осветил его лицо, отражающее гнев и страх одновременно.
— Молчите! — Он посмотрел на Атрета. — Ты знаешь закон.
Атрет было возмутился, но Феофил кивнул головой и больше не произнес ни слова.
По мере приближения к священной роще Феофил увидел огонь, горящий в укрытом месте. Их ждал какой–то старый жрец, его тяжелая белая полотняная туника была украшена жемчугом. Посреди поляны стоял очень старый дуб, и когда все расселись, жрец вытащил из дупла дуба символы Тиваза.
Гундрид с почтением поднял над головой золотые сосуды, чтобы все их видели. Этот момент ритуала был для него самым волнующим, и, совершая его, жрец чувствовал, как его наполняет некая сила. Издав громкий возглас, он поставил сосуды на грубый каменный жертвенник возле костра, огонь которого никогда не иссякал. Атрет развязал веревки, освободив руки и ноги Феофила. Смотав веревки, он положил их рядом.
Вынув из–за пояса кинжал, Гундрид надрезал себе руку и пролил собственную кровь на священные сосуды. Потом к нему подошел Руд, проделал то же самое, после чего передал кинжал Хольту.
Когда Хольт завершил ритуал, Гундрид взял у него кинжал. Полони его плашмя на ладони, он повернулся и протянул кинжал Атрету, выжидающе глядя на него.
— Мы долго ждали твоего возвращения. Атрет, сын великого Гермуна, вождя хаттов. Тиваз ждет, когда ты снова принесешь ему клятву.
Атрет не сдвинулся с места. Он смотрел на Гундрида и не говорил ни слова.
Старый жрец подошел к нему ближе.
— Возьми кинжал из моих рук. — Аномия предупредила Гундрида о том, что Атрет утратил веру. — Ты человек чести, — сказал он, желая прославиться возвращением Атрета к устоям племени. — Помни свою клятву.