Рассвет наступит неизбежно [As Sure as the Dawn]
Шрифт:
— Нет!
— Она — враг Тиваза!
Фрейя не могла поверить своим ушам, да она и не верила.
— Пусть Рицпа сама выступит в свою защиту, — умоляла она. — По нашему закону она имеет на это право.
— Тогда она нашлет свои заклинания и на нас, — запротестовала Аномия. — Убейте ее, пока она не уничтожила всех.
— Пусть говорит! — закричал Рольф. — Или ты боишься, что она сильнее тебя?
Херигаст поддержал его:
— Пусть она ответит на эти обвинения!
Аномия свирепо посмотрела на тех, кто отвернулся от нее. Увидела она сомнение и в глазах других
— Пусть она говорит!
Атрет снова попытался вырваться.
— Нет!
Услышав страх в его голосе, Аномия повернулась к нему. Его страх действовал на нее, как наркотик, обостряя все ее чувства. Атрет не хотел, чтобы эта женщина говорила. Почему? Повернувшись, Аномия внимательно всмотрелась в Рицпу. Сначала она увидела перед собой только прекрасную молодую женщину, своего врага. Но потом она увидела не только это. Она увидела ее смирение, умение держаться с достоинством, ее честность, и поняла, почему именно Атрет не хотел, чтобы она говорила.
Аномия подняла руку в знак того, чтобы все замолчали.
— Наверное, нам надо попросить ее.
— Не говори им ничего, — сказал Атрет, делая отчаянную попытку вырваться. Снова безуспешно. — Рицпа! — Она посмотрела на Атрета, лицо ее было бледным, но спокойным, и он знал, что она сдержит слово, которое когда–то дала ему. «Даже если это будет стоить мне жизни», — сказала она тогда.
Даже ценой собственной жизни.
Рицпа видела его гнев и стыд.
— Я люблю тебя, Атрет, — сказала она и увидела, как его глаза наполнились слезами.
Аномия ударила ее по лицу.
— Не смей говорить с ним и смотреть на него, ведьма!
— Это твой час, Аномия, час тьмы, — спокойно сказала Рицпа, глядя ей прямо в глаза совершенно без страха.
— Может, ты думаешь меня запугать? Ты, или этот твой так называемый Бог?
— Но настанет день, когда все преклонят колени и все языки будут исповедовать, что Иисус Христос есть Господь. И ты склонишься перед Ним.
— Вы слышите, что она говорит? — воскликнула Аномия, высокомерно смеясь и не сводя глаз с Рицпы. — Она хочет заставить нас опуститься на колени. Она заставит хаттов, величайший народ на всей земле, пресмыкаться перед каким–то распятым Спасителем. — Жрица повернулась к собравшимся и порывисто раскинула в стороны руки. — И как скоро после этого Рим уничтожит нас всех нас до единого?
Рицпа опустила голову и молча, но от всего сердца, стала молиться. О Боже, Ты знаешь мое неразумное сердце и все мои слабости. Никакие мои ошибки от Тебя не укрыты, Отец. Прошу Тебя, не дай Атрету, Рольфу и всем тем, кто услышал Твое Слово и поверил в него, устыдиться за меня. О Господи, Боже, пусть те люди, которые ищут Тебя, не разочаруются в Тебе из–за меня.
— Что вы решили? — закричала Аномия.
Мужчины стали требовать смерти
В круг вышел Херигаст.
— Одно только то, что эта женщина верит в другого Бога, еще не делает ее блудницей!
Увидев, что кто–то еще выступает в защиту Рицпы, воины закричали еще яростнее.
— Ты же никогда не мог простить Атрету, что он казнил твоего сына за трусость! — сказал ему Хольт. — Я слышал, как ты часто выступал против Атрета и его жены. Почему же сейчас ты ее защищаешь? — крикнул кто–то еще.
— Потому что я слышал от римлянина Слово ее Бога, — воскликнул им в ответ Херигаст, — и в моем сердце больше нет ни ненависти, ни боли!
— И сил тоже больше нет! — презрительно добавила Аномия.
— Эта ионийка околдовала Херигаста, как и Атрета! — сказал Гундрид, и мужчины снова закричали. — Кто еще околдован ею?!
Аномия снова повернулась к Рицпе.
— Говори правду, или пусть лучше твой собственный Бог убьет тебя!
«Будь сильной и смелой, сестра моя», — отчетливо вспомнила Рицпа слова Феофила. И тут же ей на память пришли слова Писания: «Не бойтесь и не страшитесь их; ибо Господь, Бог твой, Сам пойдет с тобою, и не отступит от тебя и не оставит тебя».
— Я буду говорить правду, — сказала Рицпа достаточно громко, чтобы все ее слышали. — Услышьте Слово Господа! Господь есть наш Бог, Господь единый! Именно Господь прощает вам ваши злодеяния, исцеляет ваши болезни, спасает вашу жизнь от преисподней, дарит вам любовь, доброту, сострадание, наполняет ваши души!
Аномия издала нечеловеческий крик, эти слова жгли ее, как горящие угли.
— Господь Бог сотворил нас. Он есть Добрый Пастырь, а мы все — овцы паствы Его!
— Не говори больше ни слова! — в страхе закричал Гундрид, посмотрев на небеса. Над головами собравшихся сгущались темные тучи. — Смотрите, как ее слова разгневали Тиваза!
— Вы разгневали Господа Бога! — воскликнула Рицпа. Она тоже видела, как ночное небо стало темным, и ей казалось, что никто ее не слышит. — Тиваз не имеет над вами никакой власти, кроме той, которую вы сами ему даете. Отвратитесь от него. Отвратитесь, пока не поздно. Обратитесь к Господу.
— Не слушайте ее! Не слушайте! — приказал всем Гундрид. — Призовите Тиваза! Призовите его!
Воины затянули свое священное пение.
— Господь сотворил небо и землю, и моря, и все, что в них! — воскликнула Рицпа. — Нет никого, кто по святости сравнится с Господом. И нет другого бога, кроме Него!
Аномия ударила ее, на этот раз достаточно сильно, и Рицпа упала на колени.
Атрет рванулся вперед, но его удержали. Несколько воинов навалились ему на плечи, и он был вынужден опуститься на колени и уткнуться лицом в землю. Хольт уперся коленом ему в спину, другие держали его за руки и за ноги.
Пение стало громче, это уже был настоящий боевой клич против Господа.
«Облекитесь во всеоружие Божие», — вспомнил Атрет слова, которые часто говорил Феофил. «Один из вас прогоняет тысячу; ибо Господь, Бог ваш. Сам сражается за вас».