Рассвет новой эпохи

Громова Галина

– Ты почему без оружия? – лениво поинтересовался Виктор, переведя взгляд вновь на воду и кружащихся над ней крикливых чаек, не желая отрываться от эмпирического созерцаниягы водной глади.

– Так мы ж в гарнизоне. Тут безопасно. Чего его все время таскать? – по-простецки беспечно ответил парень, отчего у Виктора зачесалась ладонь дать хлесткий подзатыльник.

– Макс, тебе как объяснить? Культурно или понятно?

– А че? – искренне удивился пацан. – Уже ж всю территорию проверили. Мертвяков нема.

– А ниче! Ты, может, не в курсе, но у нас тут мутанты водятся? И что мертвяки они не только из-за стены появиться

могут. Поплохеет кому-то с сердцем, поставит он кеды в угол – и готов свежий покойничек. И пойдет он гулять по округе, а тут ты такой красивый…

– Да? Чет я не подумал…

– Вот когда доведется тебе убедиться в моей правоте, боюсь, что некогда тебе будет думать. Или нечем. Мутанты, говорят, башку могут одним ударом лапы оторвать.

– Че, правда?! – пацан плюхнулся на самый край камня и опустил полосатые от загара ноги в теплую воду, качающую зеленоватые водоросли, густо разросшиеся на камнях, и напоминающие мягкий ковер.

– Кривда! – разозлился этим щенячьим восторгам Никитин. Вместо того, чтобы впечатлиться и задуматься, он лыбится как дебил.

Пляж не был таким, как показывают рекламные буклеты островов Бали или Шри-Ланки, где белоснежные бескрайние просторы песка соседствуют с раскидистыми широколистными пальмами. Здесь были огромные валуны, торчащие из воды, с острыми краями, о которые можно было легко пораниться, плоские словно столы выгоревшие на солнце булыжники, на которых всегда располагались отдыхающие, словно ленивые пресытившиеся рыбой тюлени на лежбище. Камни поменьше, но от того не менее массивные, устилали весь пляж, заставляя аккуратно выбирать, куда поставить ногу при продвижении к воде. Камни шатались, скользили. Одно опрометчивое движение и привет вывих, а то и перелом. Но при всем при этом отсутствовал основной недостаток песчаных пляжей – мутная вода. Здесь вода была прозрачной и чистой даже в послеобеденное время, и можно было спокойно наблюдать стайки мелкой рыбёшки, шныряющей меж камней или деловито копошащегося в морском мху краба размером с мужскую ладонь. А если знать места, то можно было буквально за полчаса добыть ведро морских мидий, после чего наскоро обжарив на костре, слопать этот морской деликатес.

Местная пацанва за период летних каникул, которые теперь были короче, чем обычные, всего-то две недели, имела грандиозные планы по вылову морской продукции – крабов, рапанов, мидий ну и употребления ее здесь же. Пока дойдешь до полюбившегося места встретишь четыре-пять брошенных костровищ с обожжёнными камнями и горами раскрытых продолговатых раковин, с некогда перламутровым отливом, нынче поблекшем на жарком солнце. Ракушки от рапанов встречались редко – эти серые раковины, знакомые нам с детства, вечный сувенир, привезенный с юга, забирали для детворы. Та радовалась и слушала море, приложив подарок к уху.

Ведь сколько для счастья нужно малышне? Горсть ракушек, отполированные за года приливов и отливов бутылочные стеклышки, превратившиеся в самоцветы, раковина с шумом моря внутри… И куда оно все проходит с возрастом? Вся эта беззаботность и умение довольствоваться малым, искренне радуясь простым безделушкам?

Наверное, это и называется взрослеть…

– Хорошо здесь, да? – прервал раздумья Виктора Максим.

– Угу…

– Я это … искупнусь пока. Вы не против?

– Если я скажу «против», это что-то изменит? – вопрос поставил паренька в тупик. Он несколько раз растерянно хлопнул глазами, вновь почесал нос, раздумывая, что же ответить, ибо при любом ответе он выставит себя дураком. – Иди уже…

– Ага! Я ща! – Максим радостно подскочил и принялся стаскивать топорщащиеся шорты, оставшись в ярко-салатовых растянутых семейках. Затем издав громогласное «Йу-ху!», Максим сиганул в воду, сразу же оказавшись по колено в воде и едва не поскользнувшись на заросшем зелеными, похожими на ковер, водорослями камне. Виктор наблюдал, как тот абсолютно по-детски, поднимая веер брызг и широко размахивая руками для равновесия, пытался выбраться на глубину, пока не заметил, как закончился плоский камень, и не сиганул в воду с головой. Вынырнул он тут же, отфыркиваясь от воды и пытаясь резким движением головы отбросить налипшую на лоб прядь волос.

– Отдохнул, блин… – проворчал Виктор, проведя рукой по уже высохшим волосам, дотронувшись до оставшегося на всю жизнь шрама.

Пацану дай волю – он и до вечера будет плюхаться в воде, ныряя и шумно фыркая, выныривая, пока губы не приобретут синеватый оттенок, предостерегая от возможного переохлаждения.

Плавки так и не высохли, а идти три километра, что отделяли этот первобытный пляж и штаб в мокром не хотелось. Потому, абсолютно никого не стесняясь (да и особо не кого было, люди, пришедшие сюда на отдых, были на достаточном расстоянии, а если кто и ненароком заметит этот порыв эксгибиционизма, то невелика печаль) стянул плавки, выкрутил их и натянул шорты на голое чуть влажное тело, а кроссовки … да и так пойдет.

Незаметно слинять не удалось – Максим, заметив, что начальство собирается, тут же заторопился к берегу, делая широкие, но неуклюжие гребки. Выскочил на берег, высоко поднимая ноги, несколько раз ударился о камни, судя по громким возгласам, но все же быстро впрыгнул в шорты и заторопился вслед за Виктором, не замечая, как на шортах расплывается мокрое пятно.

* * *

Обогнав идущих по обочине Виктора с Максимом, военный грузовик с откинутым тентом, обдал тех потоком воздуха и, взрычав движком еще сильнее, припустил вниз по склону, набирая даже немного опасную скорость.

– И чего так нестись? Пыль и так столбом стоит… – проворчал Виктор, остановившись, чтобы вытряхнуть попавший в кроссовок камешек. Тот никак не хотел вываливаться, поэтому пришлось, придерживаясь за тощее плечо спутника, снимать кроссовок и вытряхивать мешающий предмет.

Обочина была пыльная, заросшая уже успевшей выгореть на жарком солнце травой, торчащей теперь как солома во все стороны, отчего не занятые постройками участки территории принимали какой-то рыже-серый оттенок, с небольшими разноцветными вкраплениями полевых цветов и молодой поросли, пробивающейся у основания сухостоя.

Через дорогу в низинке, где возвышался старый бетонный забор, огораживающий спортивный стадион бригады морской пехоты, вовсю кипела работа – старый забор усиливался дополнительными блоками и опоясывался колючей проволокой по верху, создавая тем самым такие себе рубежи обороны.

Тут же, на столбах висели, словно аборигены солнечной Африки, несколько мужиков, которых сложно было спутать с кем-либо еще, судя по их темно-синим спецовкам и каскам.

– Линии что ли ремонтируют? – проговорил Виктор.