Рассвет (сборник)

Шебалов Африкан Александрович

«На вечере будут комсомольские активисты, мои подчиненные, — размышлял секретарь. — Я должен произнести тост — инструктивную, направляющую речь. Я вскрою их ошибки, укажу на недостатки, начертаю перспективы работы на новый год».

Анатолий решил набросать тезисы речи. «Начну так: «Товарищи!.. За отчетный период…» — на этом мысли Делягина прервались. Он потер ладонью лоб — не помогло. В голову лезли вялые, расплывчатые мысли, а энергичных, руководящих слов не было.

Минут десять секретарь сидел, с серьезным видом рисуя на бумаге восклицательные знаки. Мыслей не прибавилось.

Вдруг его осеняло: он достал из стола свой доклад на районной комсомольской

конференции. С уважением посмотрел на солидную кипу бумаги: «Для тоста, пожалуй, многовато, сокращу-ка я его минут до сорока».

«Товарищи! За отчетный период, — прочитал он и обрадовался: начало доклада совпадало с будущей речью, — райком комсомола, — не отрываясь, читал секретарь, — как ведущее звено, претворяя и руководствуясь указаниями и директивами, спущенными отделами обкомома, систематически и повседневно выполняя и успешно решая эту задачу, проявил в работе некоторые положительные моменты, заострил факты, которые способствовали выявлению явлений и недооценки важности некоторых событий…»

«Здорово! Пойдет», — с удовольствием подумал секретарь и отчеркнул абзац карандашом. Дальше он читал уже не отрываясь, отмечая абзацы и даже целые страницы.

В комнате царила тишина. Шелест бумаги становился все тише и, наконец, прекратился.

Неожиданно дверь распахнулась, и в комнате появился коренастый мужчина с большой бородой, держа за руку мальчика в белой шубке.

— А-а-а! Старый год! Прощаться пришел? — поднялся из-за стола секретарь… — Ну как, принял дела? — обратился он к мальчику.

— Какой там год… — ответил мужчина. — Три года, как я комсомолец, а билета вы мне еще не вручили… Вот уж скоро сын в комсомол вступать будет…

Секретарь понял, что ошибся, и недовольно проговорил:

— Зайдите в будущем году, там разберемся.

— А вы помните меня? — услышал он голос и обернулся. У стола стояла девушка.

— Вы из области? — мягко спросил секретарь, с улыбкой протягивая ей руку.

— Нет, из артели швейниц, но я агроном, — ответила девушка. — Полгода я прошу вас направить меня на работу в деревню. До сих пор мое заявление не разобрано.

Лицо Делягина омрачилось.

— Я руковожу кампанией в целом, мне некогда заниматься отдельными агрономами. И вообще… я занят!

— А ты как сюда попал? — спросил он входящего в кабинет заворга райкома Петю Смирнова. — На вечер разве не пойдешь?

— Стыдно идти, — с обидой ответил Петя. — Ведь из тех, кто там будет, я никого не знаю в лицо. Здесь, — Петя потряс в воздухе объемистой папкой, — собраны справки, постановления, решения, отношения, инструкции, резолюции… Весь год я сидел над ними в райкоме: писал, регистрировал, подшивал, нумеровал… и ни разу не был в комсомольских организациях. И другие райкомовцы не были. Мы оторвались от масс, стали бюрократами…

— Как? По-твоему, я тоже бюрократ? — возмутился секретарь.

Петя не ответил, бросил папку на стол.

«Бом!» — раздался вдруг металлический звук. Папка подпрыгнула, звук повторился.

Делягин вздрогнул. Били часы. Перед ним лежал доклад и лист бумаги, разрисованный восклицательными знаками.

— Над своей речью заснул! — ахнул секретарь.

Тост не получился.

Печатается по изданию: газета «Крымский комсомолец»,

Симферополь, 01.01.1954, № 1,

Соавтор — Л. Федоров

Крот и слава (басня)

Однажды поручил лесной народ Кроту возделывать обширный огород. А крот, Любил и славу и почет. И вот, Завидуя известным лицам, Решил наш крот со славой породниться. Все лето дни и ночи напролет Копался в огороде крот. И вскоре Пошла молва в лесу и поле В таком, примерно, роде, Что крот достиг рекорда в огороде. Прослышав новость ту, Медведь послал комиссию к кроту. Собрались звери в огород. Пришла комиссия: осел, баран и кот. И крот, забравшись на пенек, Изрек: — Пусть знает весь народ, Какую тыкву вырастил ваш крот. Не тыква — целая гора. Кто в мире большую имеет?.. Сейчас в ней пуда полтора, А сколько будет, как созреет?.. Уж я ее лелеял, поливал, От града и дождя рогожей укрывал. Я с нею, как с дитем, все лето провозился, Короче говоря, настолько закрутился — Неделями не стригся и не брился… Комиссия в восторге. Сам осел Три раза тыкву обошел, Смотрел: а нет ли в ней порока, Быть может, гниль и пролежни где с боку, И, наконец, промолвил: — Да!.. Подобного плода не видел никогда… И от восторга весь в поту Сказал секретарю-коту: — Пиши: «Дать премию кроту». — Постой! — Вдруг закричал косой. — А где картофель, где капуста, бураки? Где огород? Я вижу только сорняки… А крот в ответ: — Что за беда, коль остального нет? Морковку каждый вырастить сумеет, Кто даже агроподготовки не имеет. * * * Из огорода выгнан крот, Где целый год впустую провозился И пользы не принес и славы не добился.

Печатается по изданию:

газета «Крымский комсомолец»,

Симферополь, 23.08.1953, № 101