Рассвет Узумаки
Шрифт:
– Ну вот, а ты уходить собрался.
– Добродушно улыбнулся гигант.
– Учиться тебе еще и учиться. Ладно уж, покажу. Но с тебя рассказ, что ты хочешь делать с источником. Смотри!
Ленивец неторопливо поднялся на задние лапы, сложил когти в странную фигуру и внезапно резко хлопнул себя по бокам. Из его шерсти разом поднялась туча мотыльков, которые доставили мне пару неприятных секунд при первом визите сюда. Облако насекомых полностью скрыло в себе ленивца. Затем мотыльки разом расправили крылья, взмахнули ими, серо-коричневое, под цвет их крыльев, облако сжалось, устремляясь к центру... И на месте тридцатиметровой туши ничего
– Ну как? Это тебе не какая-то маскировка!
– Опять возник неугомонный Нама.
– Справедливости ради скажу, что так получается далеко не у всех, но Фоливорус недаром самый сильный и опытный из нас. Ну что, найти не получается?
– Подожди, не отвлекай.
– Напряженно пробормотал я. В произошедшем был вызов, ведь, что получилось у одного - всегда может повторить кто-то другой... А опять оставаться без руки мне что-то не хочется! Начнем с простого.
– Кай!
– Не старайся. Это не гендзюцу, вернее, не обычное гендзюцу. Мотыльки разделяют нашу чакру на компоненты. Инь - используется для невидимости, Ян они поглощают для себя, а взамен делают иллюзию почти материальной. К примеру, если ты начнешь пускать ветер, надеясь по вихрям отследить место, где он стоит, у тебя ничего не получится. Мотыльки пропустят воздух сквозь рой, аккуратно перенаправляя его и не позволяя задерживаться. Та же история с песком, например... А чего-то потяжелее , типа камней или ваших железок Фоливорус и сам ждать не станет, просто отодвинется, дураков нет...
Каюсь, объяснения я слушал краем уха. Чакра... Значит, это можно использовать. И, ради собственной безопасности, его надо найти! Ладно, пойдем по более сложному пути. Кандзи 'видеть' лег на ладонь. Стали отчетливо заметны завихрения воздуха под гуляющим меж деревьев ветерком, шевеление листьев, легкое колыхание мха, но... никаких следов ленивца!
– И даже в потоках чакры не увидеть, даже если бы ты это и умел. Вся чакра используется внутри роя, а наружу выходит лишь результат...
Я крутил головой, до рези вглядываясь в поляну, ведь ЭТО НУЖНО ТЕБЕ... МНЕ?.. Я... ТЫ... ОН БУДУ...ЕШЬ...ЕТ СМОТРЕТЬ! СМОТРЕТЬ И ВИДЕТЬ!
Глаза кольнуло мгновенной болью, и мир изменился. Он расцветился доселе неведомыми красками и заиграл новыми оттенками. Нет, я не начал видеть системы циркуляции и скопления чакры живых организмов, как могут Хъюги, или движение и взаимодействие энергии, как по слухам, воспринимают мир Учихи. Просто лес наконец обрел свою суть и стал ЛЕСОМ, дерево ДЕРЕВОМ со всем, что с ним связано... А Фоливорус - Фоливорусом! Он стоял метрах в пятнадцати от места, где использовал твою технику, окруженный ореолом из мотыльков, и улыбался.
– А я тебя вижу!
– Выдохнул я, давя желание устало опуститься на такое мягкое и приятное мшистое одеяло. Не знаю, что это сейчас было, но эта штука явно не для людей, ведь я видел все... Нет, не так - ВСЕ. Нет... не могу подобрать слов, даже для себя самого, вот же...
– Правда?
– На фоне деревьев проступил силуэт ленивца.
– Признаться, ты не перестаешь меня удивлять...
– Айдо, что это было? Опять какая-то новая техника? Ой... Что у тебя с глазами? Они красные... И зрачок...
– Нама беспокойно смотрел на меня.
– Да?
– Я с силой провел ладонью по лицу.
– Наверное, от перенапряжения сосуды полопались, сейчас пройдет. Я в порядке, самолечение у меня уже в рефлексы вбито. Лучше расскажи, как можно научиться такой полезной штуке?
– Ну, для начала тебе нужно завести в своей шерсти насекомых, это ведь их способность. А мы пользуемся.
– Улыбнулся успокоившийся ленивец.
Меня передернуло. Нет уж, благодарю покорно! Я уж лучше по старинке, маскировкой. При одной только мысли, что на мне будут жить полуразумные существа - пардон, тошнит. А если, не попусти Рикудо, кто предложит поселить внутри меня каких-нибудь волшебных чакрочервей - убью сразу, чтобы еще до чего-нибудь не додумался.
– А я уж было собрался остаться, чтобы учиться дальше. Но теперь... Нет, спасибо, развлекайтесь со своей живностью сами. Фоливорус, насчет источника. Я завалил вход, так что к нему никто не доберется. Место, где расположена пещера, по-прежнему не знаем ни я, ни вы, оттуда не было видно ничего похожего на этот лес, пешком не дойти. Так что потерпите пару лет, чтобы меня хватило на перемещение хотя бы десятка из вас, поодиночке там оставаться опасно.
– Ну, пару лет - это слишком оптимистично. Скорее, мы вернемся к этому разговору через пару десятков. Но все равно, это не триста, так что потерпим. Спасибо, Айдо, ты дал нам шанс...
– Да ну, не за что... Вы бы и сами справились, просто через пространство прыгать не умеете... А теперь... Нама, отправляй меня обратно!
– Погоди секунду... Оджи-сан. Оджи! Старик!!
Ответом ему был лишь всхрап, казалось, колыхнувший даже неохватные стволы.
– Вот же... Фоливорус, пни его. Только осторожнее, он нам еще пригодится!
– Хр-р-р... А? Что? Где это мы? Почему мы в лесу?
– Не притворяйся, ты не так часто выбираешься из пещеры, чтобы все забыть. Айдо уходит, давай доставай уже! Видишь ли, - это уже мне, - после окончания обучения на Отшельника принято что-то дарить контрактору. Конечно, обучение ты далеко не окончил, но, раз уж мы тебя отпускаем... Обычно дарят плащ Отшельника, у жаб, например, такие всегда в запасе лежат. Но мы и плащ... Сам понимаешь, в общем...
– Нама поднял передние лапы с тридцатисантиметровыми когтями, будто приглашая их внимательно рассмотреть.
– Это Шима-сан может себе позволить увлекаться шитьем. Поэтому мы решили подарить то, что теоретически может пригодиться. Причем именно тебе. В молодости старик был не таким большим, как сейчас и интересовался окружающим гораздо сильнее. Это сейчас он спит все время, а раньше даже новые техники создавал. Так что...
Как раз в этот момент Оджи-сан пошевелил левой лапой... и прямо в мох торцом ткнулся свиток. В лапах Старика он был бы похож на обычный свиток запечатывания... если бы не его семиметровая высота. Седой ленивец аккуратно подцепил бумажный край и одним движением развернул макимоно на весь размах своих немаленьких передних лап.
Я замер, во все глаза рассматривая содержимое. По белой поверхности змеились ровные ряды строчек. Тут были кандзи, знакомые, незнакомые, и вовсе непохожие на самих себя, какие-то неведомые символы, печати, оборванные на середине и разложенные на составляющие, линии, перетекавшие одна в другую... Все это покрывало бумагу сплошным ковром, оставляя в середине просвет от верхнего до нижнего края и метров в пять в ширину. И на этом самом месте расположилась печать.