Рассвет
Шрифт:
Мне захотелось дать Ли по зубам.
— Привет, Белла! — выпалил я. — Как делишки?
— Хорошо.
— Сегодня важный день, а? Много нового.
— Тебе необязательно это делать, Джейкоб.
— Не понимаю, о чем ты, — сказал я, собираясь присесть на подлокотник дивана. Эдвард уже расположился на полу.
Белла поглядела на меня с упреком.
— Мне так ж… — начала было она.
Я сомкнул ее губы пальцами.
— Джейк… — пробубнила она, пытаясь убрать мою руку. Попытка была совсем слабой, даже не верилось, что Белла
Я покачал головой.
— Вот перестанешь нести чушь — отпущу.
— Хорошо, перестала.
Я отнял руку.
— …жаль! — быстро договорила Белла, улыбнувшись.
Я покачал головой и улыбнулся.
Глядя на Беллино лицо, я видел в нем все, что искал в парке.
Завтра она станет другой. Но хотя бы будет жива, и это самое главное, верно? Она будет смотреть на меня теми же глазами — ну, почти. Улыбаться теми же губами. По-прежнему будет понимать меня лучше, чем кто-либо, у кого нет полного доступа к моим мыслям.
Ли может стать мне достойной соратницей, даже верным другом — тем, кто всегда готов за меня постоять. Однако лучшим другом, таким, как Белла, она не станет. Помимо невероятной любви, которую я испытывал к Белле, между нами была и другая связь, глубинная.
Завтра Белла превратится в моего врага. Или союзника. Видно, решать мне.
Я вздохнул.
«Ладно! — подумал я, отказываясь от своей единственной привилегии. Я почувствовал себя опустошенным. — Спасайте ее. Как наследник Эфраима, даю вам свое разрешение и слово, что это не нарушит условий договора. Пусть остальные меня винят, но отрицать, что это мое право, они не могут — ты прав».
— Спасибо, — тихо, чтобы не услышала Белла, шепнул Эдвард. Он произнес это слово с таким чувством, что все вампиры обернулись к нему.
— Ну, — непринужденно заговорила Белла, — как прошел день?
— Отлично. Покатался на машине, погулял в парке.
— О, здорово!
— Ага, ага.
Вдруг Белла нахмурилась.
— Роуз…
— Опять? — хихикнула белобрысая.
— Кажется, за последние два часа я выпила уже два галлона, — пояснила Белла.
Мы с Эдвардом отошли в сторону, чтобы пропустить Розали, которая взяла Беллу на руки и понесла в ванную.
— А можно мне пройтись? Ноги затекли.
— Точно сможешь? — спросил ее Эдвард.
— Роуз меня поймает, если я оступлюсь. А это запросто, потому что я не вижу своих ног.
Розали осторожно опустила ее на пол и придержала за плечи. Белла вытянула перед собой руки, чуть поморщилась.
— Приятно-то как. — Вздох. — Но я такая огромная!..
Да уж, живот у нее потянул бы на целый континент.
— Еще денек, — сказала Белла, погладив его.
Ничего не мог с собой поделать: боль пронзила меня внезапной вспышкой, но я постарался не подать виду. Еще денек можно и потерпеть, верно?
— Ну, ножки, пойдемте… Ой, нет!
Кружка, которую Белла оставила на диване, опрокинулась, и темная
Белла машинально потянулась к кружке, хотя остальные уже давно ее опередили.
В тот же мигу нее внутри раздался жуткий рвущийся звук.
— О! — задохнулась она.
И начала оседать. Розали сразу ее поймала, Эдвард тоже метнулся к ней, забыв о разлитой крови.
— Белла! — воскликнул он. Его лицо исказил ужас.
Через полсекунды Белла закричала.
Это был не просто крик, а душераздирающий, кошмарный вопль. В горле у Беллы заклокотало, она закатила глаза. Ее тело дернулось, изогнулось в руках у Розали, и из горла хлынул фонтан крови.
18. Словами это не описать
Изрыгая кровь, Белла задергалась, забилась, как на электрическом стуле. Лицо у нее было безжизненное — она потеряла сознание. Ее сотрясало изнутри, спазмы сопровождались громким треском и хрустом.
На долю секунды Розали и Эдвард оцепенели, потом Розали подхватила Беллу на руки и, выкрикивая слова так быстро, что их было трудно разобрать, вместе с Эдвардом бросилась на второй этаж.
Я помчался за ними.
— Морфий! — крикнул Эдвард.
— Элис, звони Карлайлу! — взвизгнула Розали.
Комната, в которой я оказался, была похожа на кабинет неотложной помощи, устроенный в библиотеке. Повсюду сияли яркие лампы. Беллу, мертвенно-бледную в ослепительном свете, уложили на стол. Ее тело билось, как рыба на песке. Розали одновременно придерживала Беллу и срывала с нее одежду, Эдвард воткнул шприц ей в руку.
Сколько раз я представлял Беллу обнаженной? Теперь я не мог смотреть — боялся, что образ навсегда отпечатается в памяти.
— Что происходит, Эдвард?!
— Ребенок задыхается!
— Видимо, плацента отделилась!
Тут Белла очнулась и издала истошный вопль, от которого у меня чуть не лопнули барабанные перепонки.
— ВЫТАСКИВАЙТЕ ЕГО! ОН ЗАДЫХАЕТСЯ! БЫСТРЕЕ!
На белках ее глаз выступили красные пятна: лопнули капилляры.
— Морфий… — прорычал Эдвард.
— НЕТ! БЫСТРЕЕ… — У Беллы вновь хлынула кровь горлом. Эдвард поднял ей голову, чтобы освободить рот.
В комнату влетела Элис и сунула в ухо Розали наушник от телефона. Затем она попятилась, распахнув горящие глаза, и Розали яростно зашипела в микрофон.
В ярком свете кожа Беллы казалась багровой и черной, а вовсе не белой. Огромный сотрясающийся живот набухал темно-красным. Розали схватила скальпель.
— Пусть морфий подействует! — крикнул Эдвард.
— Нет времени! — прошипела Розали. — Он умирает!
Она опустила руку, и яркая кровь хлынула из-под скальпеля: как будто перевернули ведро, включили кран на полную мощность. Белла дернулась, но не закричала. Она все еще не могла дышать.
И тут Розали не выдержала. Ее лицо переменилось, черные глаза вспыхнули жаждой, она хищно оскалилась.