Рассвет
Шрифт:
Завороженная неоспоримостью своего превосходства над самым сильным из всех известных мне вампиров, я положила руку с растопыренными пальцами на камень. И медленно запустила их в гранит — скорее, сминая и кроша, чем вгрызаясь. По плотности валун оказался как твердый сыр. Вскоре я держала горстку щебня.
— Круто! — вырвалось у меня.
Расплывшись в улыбке от уха до уха, я завертелась волчком и каратистским движением саданула ребром ладони по камню. Валун застонал, завизжал — и раскололся надвое в облаке пыли.
Я захихикала.
Не
— Это она смеялась?
Остальные с таким же изумлением, как и я, уставились на Ренесми.
— Да, — ответил Эдвард.
— Лучше спроси, кто не смеялся, — пробурчал Джейк.
— Скажешь, ты в первое перевоплощение не оттягивался, псина? — беззлобно поддел Эдвард.
— Это другое! — К моемуудивлению, он шутливо ткнул Эдварда кулаком в плечо. — А Белла вроде как взрослая. У нее муж, ребенок. Посолиднее надо быть!
Ренесми, нахмурив брови, дотронулась до щеки Эдварда.
— Что говорит? — спросила я.
— Поменьше солидности, — с улыбкой передал просьбу Эдвард. — Ей было почти так же весело наблюдать за тобой, как и мне.
— Я себя смешно веду? — поинтересовалась я у Ренесми, подскакивая к ней. Мы одновременно протянули друг к другу руки. Забрав девочку у Эдварда, я раскрыла перед ней ладонь с кусочком гранита. — Хочешь попробовать?
Она улыбнулась ослепительной улыбкой и схватила камень обеими руками. Между бровей залегла складка. Ренесми нажала посильнее.
Результатом был едва уловимый скрежет и струйка пыли. Нахмурившись, девочка протянула осколок обратно.
— Сейчас! — И я двумя пальцами стерла камень в порошок.
Тогда она захлопала в ладоши и засмеялась — так заразительно, что присоединились и остальные.
Внезапно из-за туч пробилось солнце, озарив нас десятерых рубиново-золотыми лучами. Потрясенная, я залюбовалась мерцанием своей кожи в свете заката. Глаз не оторвать…
Ренесми погладила переливающиеся бриллиантовым блеском крошечные грани, а потом поднесла руку к моей. Ее кожа светилась изнутри едва заметным таинственным сиянием. Которое, в отличие от наших «бриллиантов», не заставит Ренесми скрываться дома в погожий день. Она дотронулась до моей щеки, обескураженная разницей.
— Ты самая красивая! — поспешила успокоить я.
— Не могу согласиться, — возразил Эдвард. Я повернулась — и замерла, увидев его освещенное закатным солнцем лицо.
Джейкоб прикрыл глаза рукой, притворяясь, что глазам больно от блеска.
— Чудная ты, Белла, — заключил он.
— Чудная, — поправил Эдвард. Ослепленный и ослепительный.
А я впервые (и неудивительно, ведь все кругом было в новинку) ощущала, каково это — в чем-то отличиться. В человеческой жизни я не выделялась ничем. Да, умела находить общий язык с Рене — только многие смогли бы еще лучше. Фил, например,
Так что теперь все разом перевернулось. Я удивительная — и для самой себя, и для остальных. Такое чувство, что я была рождена для вампирской жизни.
При этой мысли я чуть не рассмеялась — и чуть не запела. Наконец я обрела свое место в мире, который создан для меня, и где наконец взошла моя звезда.
27. Сборы в дорогу
Став вампиром, я начала относиться к легендам и мифам куда серьезнее.
Иногда, вспоминая первые три месяца после перерождения, я пыталась представить, как выглядит моя нить на ткацком станке судеб — вдруг и он существует? Наверное, в какой-то момент она меняет цвет: сначала тянется бледно-бежевая, успокаивающая, неконфликтная — такая хороша в качестве фона. А теперь она, по-моему, ярко-алая или горит золотом.
Нити друзей и родных сплетаются вокруг меня в пестрый гобелен, произведение искусства, радующее глаз сочными, взаимодополняющими цветами.
Забавно, сколько всего в этот гобелен пришлось вплести. Вот оборотни с их насыщенными древесными оттенками — их я никак не ожидала, Джейкоб, конечно же, и Сет. Рядом присоединившиеся к стае Джейкоба мои старые приятели Квил и Эмбри, и даже Сэм с Эмили настроились доброжелательно. Былая вражда между семьями утихла — все благодаря Ренесми. Ее трудно не любить.
А еще с нашими судьбами тесно сплелись судьбы Сью и Ли Клируотер — кто бы мог подумать?
Сью, похоже, взялась облегчить для Чарли знакомство с миром фантастики. Когда папа наведывался в дом Калленов, она почти всегда приходила вместе с ним, хотя и чувствовала себя тут гораздо скованнее, чем ее сын и почти вся стая Джейка. Говорила редко, в основном просто держалась рядом с Чарли, оберегала. К ней обращался его взгляд, стоило Ренесми сделать очередной скачок в развитии — а это случалось часто. В ответ Сью многозначительно косилась на Сета, подразумевая: «Ну-ну, мне можешь не рассказывать!»
Ли приходилось еще труднее, чем Сью, тем более что она единственная в нашей неожиданно разросшейся семье никак не могла примириться с объединением. Однако взять и уйти ей не позволяли узы товарищества, связывающие их с Джейком. Однажды я попыталась узнать у него подробнее — осторожно, опасаясь совать нос не в свое дело, но уж очень отличались их отношения от прежних, и меня разбирало любопытство. Он безразлично пожал плечами и сказал, что это связи внутри стаи. Она его правая рука, его «бета», как я однажды выразилась.