Растяпа. Ни ума, ни совести, ни чести
Шрифт:
Таня села рядом со мной – тонкий запах ее духов с теплым чистым ароматом кожи щекотал мои ноздри. Пашков сбился с речи, открывая совещание, и, когда бы я ни поднял на него взгляд, он смотрел в нашу сторону. Хотя, похоже, Таню это внимание обличенных властью людей ничуть не смущало.
Когда Чемякин представил ее, она встала и улыбнулась. По лицам, восседавших за столом совещаний прокатилась волна удивления, ужаса и восхищения. Ужаснулись, понятно, дамы. Удивились, знамо дело, люди постарше. Ну, а те, в ком кровь бурлила, пришли
Демина удостоила ответственного секретаря районного общества борьбы за трезвость напряженной улыбкой и приветственным кивком.
Все совещание я ощущал тепло и материальность ее тела.
Жизнь полна сюрпризов!
Натальи Ивановны не было на рабочем месте. Мы расположились в ее кабинете (теперь это и штаб боевых действий за трезвость района): Таня за своим столом, чтобы ознакомиться с основополагающей документацией, я за пустующим напротив – намереваясь с головой уйти в изучение соответствующего Постановления ЦК КПСС о борьбе с пьянством и алкоголизмом.
Не прошло и пяти минут, как я воскликнул: «Ха!»
Таня подняла на меня взгляд, выразив свое желание услышать подробности вопросительным: «Хм?»
– Я только что сообразил: если мы подберем председателя общества формально – то есть как бы непьющего (а непьющих людей не бывает в принципе) вся идея твоей работы пойдет насмарку. Это как быть немножко беременной.
Я позволил себе это не совсем этичное выражение, чтобы проверить – насколько мною курируемый секретарь позволяет отклоняться в беседе от правил приличия.
– Будем искать совершенно непьющего, – Таня пожала плечами.
Подковырнул:
– С врачебными предписаниями подойдет?
Таня просветлела на полном серьезе:
– О да, конечно!
Я возвратился к Постановлению ЦК с неприятной уверенностью, что Таня очень серьезна в делах.
Следующий раз, когда мы толпой выходили из кабинета Пашкова после аппаратного совещания, Таня остановила меня в коридоре.
– Позволь я поправлю воротничок.
Прохладные ее пальцы деловито скользнули по моей шее, а по спине пробежала дрожь.
– В зеркало надо смотреться, Анатолий Егорович, – запустила шпильку Любовь Ивановна. – Инструктора делает одежда.
Таня отступила назад, оглядела меня с ног до головы и сказала:
– Инструктор готов!
Наедине спросил:
– Как тебе аппаратные совещания наши?
– Как будто в «жмурки» играем – все одного боятся, – был ответ.
Наблюдательности не занимать! И была она среди нас интересным исключением.
– Итак, аппарат повергнут ниц, секретари уже в тебя влюблены – что мы сделаем на бис? Может, супруга твоего изберем председателем общества? Нам важно не потерять инициативы в этом вопросе.
– Нет, он безвестная личность в районе и к тому же делает карьеру на элеваторе. Нам нужен человек, к которому все бы прислушивались.
– И к тому же непьющий.
– Кто-нибудь из аппарата? Людмила Александровна, например?
– А похоже на то, что здесь есть непьющие? Благодарение всем богам за это. Партийный интеллект – ничто по сравнению с партийной тупостью. Единственное, на что они способны – вовремя остановиться, скатываясь к состоянию зеленых соплей. По крайней мере, те, кто совсем теряет контроль за столом, в аппарате не задерживается.
– Значит, выбор у нас не особо богатый?
– Может, бросим монетку?
Повисло молчание.
Я украдкой покосился на Таню. В красной блузке и узких черных брюках она выглядела очень статно и потрясающе эффектно. Волосы ее были закручены в замысловатую прическу.
Одежда творит чудесные вещи с хорошо развитой женской фигурой, но я решил, что пока лучше воздержаться от комплиментов. Улыбка моя застыла – оставалась лишь надеяться, что она сумеет скрыть мое восхищение.
Чисто личный аспект всей ситуации промелькнул в мозгу – по всей видимости, ответственный секретарь начинает мне нравиться и как женщина. Вряд ли мне удастся организовать с ней чисто платонические отношения, например, как с Натальей Ивановной.
Отблеск безбожно гадкого юмора вспыхнул в моих глазах. Почувствовав это, отвел взгляд. Когда снова взглянул на Таню, она настолько была увлечена изучением документов, что просто забыла быть оживленной – ее бесстрастное лицо, словно высеченной из слоновой кости по классической графике древних эллинов, внешне походило на аристократическое самообладание.
Мне очень хотелось на должность председателя общества борьбы за трезвость поставить своего человека. Но дело все в том, что своих людей, как таковых, у меня нет. Стало быть, речь можно вести только о человеке, который будет мне подконтролен. В этом вопросе мне хотелось доверять Тане – я поделился с ней мыслью.
Но мы с ней ломали голову зря. Председатель общества трезвости нашелся сам. Он пришел к Тане, заявил, что хочет возглавить борьбу за трезвость. Ответственный секретарь позвонила мне. Я спустился в ее кабинет.
Это был Винокуров – бывший инструктор районного Комитета Народного Контроля, а теперь председатель Увельского Народного Суда. А что? – образование у Александра Васильевича юридическое, репутация – безупречная. Заявился – и выбрали.
Вот как я мог забыть о таком человеке?!
Сколько мы ни приглашали его по пятницам в гараж, он всегда отказывался. А в разговорах тет-а-тет стыдил меня за употребления алкоголя и клял зеленого змия. Став председателем суда, принялся рекламировать здоровый образ жизни – бегал по утрам, громко топая плоскими подошвами по пустынным улицам. Через год, через два грозился вызвать меня на соревнование в марафонском забеге.
Вот такой самоотверженный человек и был нужен нам.
Я предложил такой план:
– собираем районную конференцию представителей трудовых коллективов;