Шрифт:
Всей правде обо мне прошу не верить.
/Н. Резник/
1
На свой позор отнял права старший инспектор ГАИ Фирсов у заведующего идеологическим отделом райкома партии.
Павел Иванович ему так и сказал с самой вредной из своих улыбок на губах:
– Завтра принесешь в мой кабинет и извинишься.
Брови старшего инспектора вверх поползли:
– Вот
Гаишник был неотразим. А Пал Иванович обижен. Он тут же обратился к первому лицу с жалобой на беспредел. Тот позвонил начальнику милиции:
– Вы что – совсем от рук отбились? Хотите на бюро? Найду за что!
На рапорте следующего дня начальник РОВД орал:
– Вы что – совсем с ума сошли? Звоните мне, коль так. Запомните иль зарубите на носу – белодомников не трогать никогда, ни при каких обстоятельствах. А ты, – это он Фирсову, – права отнес и извинился. Уверен, что ты прав, но надо быть умнее.
Окинул цепким взглядом скуксившегося старшего инспектора:
– Работать хочешь? – пойдешь, вернешь и извинишься.
Вот так и стали мы неприкасаемы.
В том декабре штат Увельского РК КПСС увеличился сразу на четыре персоны. Перестановки сверху начались. Первого секретаря Шашкова забрали на руководство производством в область. В его кресло сел второй – Пашков Александр Максимович. В освободившийся кабинет второго пригласили моего родственника и двойного тезку директора Сельхозтехники Агаркова Анатолия Михайловича. Вновь созданную структуру – комиссию партийного контроля возглавил директор ДПМК (передвижной механизированной колонны по дорогам) Мозжерин Владимир Николаевич. Инструктором в сельхозотдел пришел из комсомола Игуменцев Саша, мой одноклассник. Ну, а я инструктором в отдел пропаганды и агитации.
Еще один мой одноклассник (вернее, с параллельного) Олег Фомин работал в Белом Доме инструктором организационного отдела. За деньги – на общественных началах он возглавлял первичную профсоюзную организацию аппарата. Процесс вливания, так сказать, новичков в коллектив он взял под свой контроль.
Не напрягайтесь – не было банкетных залов, цветомузыки и варьете.
Все по-ленински просто – зимний лес, поляна, четыре машины бамперами в круг, свет фар. Пирог «картошка с мясом» из столовой, три стакана, водка. Разливал Фомин.
За дефицитом посуды пили по старшинству – Фетисов взял, Чудаков и Пал Иваныч.
– Ну, за второго!
Второго как раз не было – толи пренебрег, толь не пригласили.
Сдвинули посуду, халкнули и за пирог.
Очередь вторая – Александров, Мозжерин и… и …
– Да пей, Олег Федорович, ты, – подсказывает другой инструктор орготдела Михайленко. – Чего там …
– Нет-нет, – стесняется профорг и зовет пожилого водителя. – Михал Дмитрич, подходи.
Тот шевельнулся было.
– Ну-ка, цыц, молодежь, – вмешался Чудаков. – Тут целый член бюро.
Толкает к стакану первого секретаря райкома комсомола Чемякина.
Мозжерин мрачно посмотрел на свои полстакана, пошевелил губами, выдал:
– Пропускаю.
Посыпались вопросы:
– Что так? Мамка не велела? Зачем же ехал?
– Не пью такими дозами.
– Меньше не будет.
– Меньше и не надо.
– Тебе до краев налить? – Фомин с беспокойством посмотрел на председателя комиссии партийного контроля. Наливает полный.
Мозжерин снова пожевал губами, взял стакан, мизинец оттопырив, и выпил неспеша, как виноградный сок. Опять пожевал губами, отер их, отошел, не глянув на пирог.
Реплики пошли:
– Силен, бродяга! Щас упадет! Не щас, но развезет изрядно…
Дальше процесс пития пошел конвейером.
Пал Иваныч принялся рассказывать:
– Был как-то у первого в гостях большой начальник КГБ и назюзюкался. Шашков дал ему машину до Челябинска и мне: «Проводи». До авто дотащил, сам к телефону: Вере позвонить – скоро не жди. Возвращаюсь – тот сидит, как стеклышко: «Водки прихватил?». У меня была в заначке – сбегал и принес. Южноуральска не проехали, прикончили бутылку. Гэбэшник в полуотключке, а требует – еще. В Кичигино свернули, я побег. Возвращаюсь – он опять, как огурец. А я после второй капитально окосел. Он, кстати, тоже. Попросил водителя остановиться – мол, отлить сходить. Поколбасил в кустики. А я думаю, в спину глядя – чтоб ты пал там, свернул шею и околел с мороза. А он возвращается – ну, как не пил!
Шеф мой сделал паузу эффектную, чтобы насладиться нашим изумлением.
Послышались реплики:
– Да проста фигня – два пальца в рот, и ты непьяный.
– Хер угадал! Если в желудок что попало, то и в кровь обязательно.
– Тогда, что за байда?
Склонив голову к плечу, Пал Иваныч тихонько рассмеялся:
– Таблеточки шпионские. Он и мне одну дал в Челябинске, куда приехал я едва живой. Эффект феноменальный!
Чудаков вмешался:
– Пропагация, хватит трепаться! Чемякин, тащи сапог свой.
Комсомольский лидер и член бюро райкома партии достал из машины аккордеон, и в глухой ночи на лесной поляне при свете фар начались песни и пляски народов мира.
Раз уж начал, прикончу тему пьянок.
Конечно, если повод есть, грех не выпить. Но, была б свинья, а… для повода событий хватит. Например, почему не выпить в пятницу в честь окончания трудовой недели? И мы пили по пятницам в гараже с постоянством достойным лучшего применения.
На какие шиши, спросите вы?
Всегда заначка есть у профсоюза. Да и мы народ не бедный. К примеру, оклад инструктора – двести рублей. Плюс командировочные за поездки в села или еще куда. Плюс два оклада премиальных на 1 мая и 7 ноября. Плюс оздоровительный оклад к отпуску. Плюс два оклада в новый год тринадцатой зарплатой.
Отец с подкупающей искренностью мне говорил:
– Ты денежки не трать – клади на книжку. Через года полтора-два машину купишь.
По арифметике оно так, но на практике не выходило. Расходы – то да се, в пятницу опять же надо выпить. Собирались все кроме секретарей. И посторонние имели доступ – замполит РОВД Чепурной и зампредседателя райисполкома Ильин по пятницам гараж райкома посещали. Приглашали помощника председателя районного комитета народного контроля Винокурова, но тот не шел. Над ним смеялись.