Растяпа. В паутине
Шрифт:
Говорю жене:
– Смотри, любимая – мужик без галстука и фрака чихать хотел на почитаемого тобою А. П. Чехова и его постулат о человеке, в котором все прекрасно, с высокой горки.
Лялька тут же ответила, не моргнув глазом:
– Станешь миллионером, хоть голым ходи.
Практически через столетие с высоты своей мудрости отвечаю на её тогдашний экспромт по поводу:
– Чтобы быть свободным от условностей общества, не обязательно иметь в банке семизначный счет в долларах – достаточно мужества себя уважать таким, какой ты есть. А пыль в глаза в виде
Или я не прав?
В конце концов, реальность нуждается в изъянах: она не существует без них, как дорога без ям и трещин. Не может быть в человеке все прекрасно – если он с иголочки одет, ждите: он вам сейчас обязательно соврет. Это логично. Потому что ложь всегда рядится, а правда такая, какая есть. И с другой стороны, если на тебе потная майка и пузырится трико на коленях, по закону всемирного равновесия врать тебе противопоказано – говори правду, дружок.
Нет, в самом деле, что-то напутал Антон Палыч. А для меня: подвергать все сомнению – это и значит жить. А разве можно иначе?
Не убедил? Ну и ладно. Поехали дальше…
Дочери очень понравилась моя навороченная оргтехника. Каждый раз, бывая в гостях, она забавлялась с автоответчиком, постоянно меняя текст ответа на звонки. В конце концов, вот что у неё получилось.
Когда после трех входящих звонков включался автоответчик, он приветствовал респондента громким петушиным «ку-ка-ре-ку!» – это Настя со своего мобильника записала. Потом звонкий девичий голос возвещал: «Добрый день! Папа в поле, мама на ферме, я в школе, а Витя спит – и не пытайтесь его будить! Если вы хороший человек, оставьте свое сообщение – вам обязательно перезвонят».
После такого приветствия записи звонивших все равно были в основном деловые и приличные. Но случались и такие: «Милое дитя! Я очень хороший человек, но передай своему папе, который сейчас в поле – как только я его поймаю, все ноги переломаю». Конечно же, то была шутка юмора, и моим ногам ничто не грозило. А вот Настя просила все прикольные записи на автоответчике не удалить и с удовольствием озвучивала их своей маме, демонстрируя удивительный дар мгновенно перевоплощаться из серьезной девушки в озорного ребенка.
Когда она улыбается, у меня щемит сердце, глаза наполняются слезами, а колени слабеют. Даже любимые женщины не могли со мной делать такого. Вот такие минуты в жизни мне хочется остановить, как стоп-кадр, чтобы остаться с ними подольше, напитаться ими на всю оставшуюся жизнь…
В окружении оргтехники дочь мою охватывало вдохновение, и под её режиссурой и с моими подсказками в нашем с мамой большом доме начинался спектакль с рабочим названием «Босс и секретарша». Кто из нас босс, а кто секретарша – это понятно. Но мне иногда по ходу действия доставались еще роли посетителей в приемной или звонивших по телефону респондентов. В чем суть происходящего будет понятнее, если вспомните замечательный фильм Дмитрия Астрахана «Все будет хорошо». Эту кассету мне тоже дочь подарила.
Итак, я – крутой бизнесмен Константин Смирнов. Секретарши по фильму у него, правда, не было, но дочь смотрела на меня вдохновенно, когда я вещал в мобильную трубку телефакса кому-то неведомому:
– Танков я вам продам сколько угодно, а с нефтью, пожалуй, погодю.
Мы грузили корабли товарами и отправляли через океаны. Покупали и продавали акции. Строили и открывали отели на тропических островах. Кого-то разоряли, обогащаясь. Боролись с мафией и сами нанимали убийц конкурентам…
Фантазии ни мне, ни дочери не занимать.
Каким-то образом эта игра привела к целой серии доверительных признаний. Настя жаждала от меня узнать насколько серьезно мое желание быть бизнесменом. Есть ли у меня какие-нибудь сумасшедшие идеи по поводу быстрого и реального обогащения? Она засыпала меня вопросами. И я очень серьезно к ним относился, однако никак не мог дать ей ту информацию, в которой она нуждалась. Пока еще нет…
Моя тупость в этой области злила дочь. Она уходила обиженной, а через неделю возвращалась с новыми вопросами. И если я не находил удовлетворительных ответов, опять была недовольна.
– Думай сама, – отбивался я.
И мне кажется, наши с дочерью деловые игры, как и танцы древних аборигенов, должны были объяснить окружающим да и нам самим, в первую очередь, необъяснимые вещи из нашей жизни. И мы настолько часто их практиковали, что очень скоро почувствовали себя одной командой: совместные игры детей и взрослых имеют свои особенности, и мы с Настенькой стали потихоньку осваивать их. И вот что самое интересное – мы не мнили себя киногероями, нас увлекало само дело: что-то продать-купить-замутить…
Наши деловые с дочерью игры кроме простых эмоций и напрасного (по мнению Тамары Борисовны) времяпровождения имели, на мой взгляд, положительные моменты. Меня они заряжали предпринимательским духом. Дочь стала меньше бояться окружающего мира. Мы были равноправными партнерами в бизнесе – босс и секретарша. Подобострастию я не учил ребенка. В нашем общении не было пустых светских разговоров – каждое слово в дело. Бизнес прежде всего, всё остальное – побоку.
Тамара Борисовна, так и не нашедшая с моей мамой общего языка, обычно сидела рядом в кресле, сдвинув колени и кинув руки на подлокотники, внимала зрительно и неодобрительно качала головой. На её красивом лице маской застыло сердитое выражение. Такое впечатление, будто она боится, что своей игровой в деловую и обеспеченную жизнь, мы отпугнем её из реальной. Прощая дочери её ребячества, меня считала полоумным.
– Вы только подумайте об одной вещи – все известные из кинофильмов деловые люди добиваются многого, да только кончают уж очень плохо, – заявила однажды Тома, сохраняя абсолютно мрачное выражение лица.
Я нахмурился, состроив непревзойденную гримасу, долженствующую означать: ох уж эти мне взрослые женщины, брошенки-разведенки – разве дано им, несчастным, творческих людей понять? Но вот ведь беда: мы не можем жить с ними, но и без них никуда.
Да и они без нас тоже – Тома так объяснила свой интерес к нашим играм: