Ратибор. Окталогия
Шрифт:
– Ба-а-а!.. – вдруг раздался изумлённый крик из центра зала, тем самым прерывая неторопливые размышления могучего воина. Гулявшие даны, наконец, заметили сидящего у стены Ратибора. – Смотрите-ка, ента ж тот рыжий кабан, что Олафу нюхало переломил в Долине Злых Духов!
– Угу, он самый!.. – сипло рыгнул второй знакомый голос, принадлежавший Гисли. – Ща я накажу этого вепря, зыркайте и учитесь!
– Так про Ратибора говаривать, это ж сколько здоровья иметь надобно… Совсем себя не берегут… – тихо прошелестел, неодобрительно покачивая седыми космами Феофан. Немногочисленные постояльцы тем временем кто заспешил на выход, а кто пересел чуть поодаль от разворачивающихся событий, с интересом делая ставки, как долго простоят
– Ну здравствуй, здравствуй, шатун мордастый! – Жеребец между тем вразвалочку подковылял к столу Ратибора и развязно плюхнулся напротив. – Учти, – Гисли назидательно погрозил указательным пальцем сверкнувшему ледяными всполохами дюжему ратнику, – твой княже, то бишь вожак, велел нас не трогать ни перстом! Даже мысленно! Нас, это нас, в смысле! – на всякий случай глубокомысленно уточнил для непонятливых пузатый дан.
– Да что ты гутаришь! – Ратибор презрительно фыркнул. – Первый раз слышу!..
– Я почему-то так и подумал… – согласно кивнул Жеребец, зычно рыгнув смрадным выхлопом на всю корчму. – Потому и предупреждаю ещё разик, ежели вдруг со слухом проблемы: нас трогать нельзя! Хозяин приказал!..
– Кажись, ты заблудился слегка в своих измышлениях, боров вонючий, – Ратибор недобро прищурился. – Я тебе не пёс. Посему и хозяев у меня нет.
– Да? – Гисли удивлённо захлопал глазами, а после громогласно загоготал, смахнув своим лошадиным ржанием пыль с потолочных перекрытий. – А ведь так похож на большую рыжую собаку!.. – инстинкт самосохранения глубоко спал в потёмках легкомысленной душонки нетрезвого викинга.
Четверо друзей Жеребца раскатисто заулюлюкали вслед за своим подвыпившим товарищем.
– Я вот чего кумекаю, – Гисли, видя, что до сих пор остался целым и невредимым, ошибочно посчитал, будто его гроза князем возымела своё действие, и распалился ещё больше. – Сейчас денежки поделим, я богат ведь стану! Пойду тогда по новой к тем трём красоткам знакомиться! Ну, что на свадьбе сидели рядышком… Спорим с тобой, рыжий хряк, на жбан медовухи, что за вечер ублажу всех троих?! Знал бы ты, как меня любят дивчины, у-у-ух!.. Прям ёрзают в нетерпении, когда прослыхивают, что скоро прибуду… Я тебе не рассказывал, почему меня жеребцом-то кличут?! Хе-хе, да потому что…
Договорить обрюзгший северянин не смог. Ратибор перегнулся вперёд, протянул руку, сграбастал сидящего напротив собеседника за загривок да с силой приложил башкой о столешницу. Удар получился знатный. Раздался громкий треск, и медленно разваливающийся на глазах стол через секунду-другую накрыл собой свалившегося чуть ранее на пол бесформенным кулём варяга. Молодой богатырь, даже не потянувшись к прикорнувшей у стены секире, тут же споро пошёл в сторону повскакивавших на ноги дружков Жеребца. Те было схватились за ножи, но по назначению пустить их не успели, ибо прилетевший каждому из них мощный крюк в голову мигом отправил четверых бравых мореходов в пучину беспамятства.
Тем временем Гисли оказался на удивление твердолобым. Оказывается, сознание он не потерял и, мало того, ещё и принялся выползать из-под свалившейся на него столешницы, грязно при этом ругаясь.
– Валите этого буйвола, валите… – кое-как поднявшись, прокряхтел одутловатый норманн, тяжело дыша. На лбу у него наливалась здоровенная шишка. – С меня кувшинчик пива, други, коли не оплошаете… – подняв грязную гриву, Жеребец тут же заткнулся, ибо перед ним стоял, зловеще ухмыляясь, Ратибор. За его спиной Гисли успел заприметить парочку-другую лежащих неподвижно тел. Это были его приятели. Перебравший северянин начал стремительно трезветь, наконец-то врубившись, что дело худо.
– К-кажись, мне пора до дому… – зуб на зуб уже плохо попадал у затрясшегося от начинающего охватывать его ужаса воителя. – Пожалуй, я пойду…
– Да обожди-ка, опарыш вонючий, не торопись… – Ратибор сгрёб сальные космы собравшегося было дать дёру Гисли, развернул к себе да всадил могучий кулак в объёмный пивной живот Жеребца. Со свистом выдохнув воздух, тот упал на колени, сильно при этом закашлявшись; через несколько секунд рвотный ком подкатил к его горлу. Всё выпитое за сегодня самовлюблённым ловеласом пойло принялось выплёскиваться наружу, к вящему неудовольствию замершего недалече Феофана, что без особого интереса наблюдал за разворачивающимся перед ним представлением, ибо заранее осознавал его итог. Между тем рвало дана пару минут, не меньше. В конце концов, кое-как отдышавшись, Гисли поднял жалостные глаза наверх. В них застыли слёзы.
– П-пощади, прошу… – прокудахтал, заикаясь, весь в соплях викинг. – Я больше не буду… И что на меня нашло?.. Хмель, такой-сякой, собака, моргалы затуманил…
– На меня смотри, замараха! – Ратибор присел сбоку от стоящего на карачках варяга, стараясь не наступить в напруженную им лужицу. – Олаф знал, на кого мы идём? Знал?! Что вы замыслили?! Явно ведь неспроста затеяли всю эту канитель с набегом! Отвечай, свинья, не то я сейчас устрою так, что ты своими кишками харкать будешь!
– Я-я ряд-довой боец, – Жеребец со страхом взирал в мглистые очи вперившегося в него разъярённым взором рыжеволосого великана. – Клянусь жизнью деток своих, не ведаю н-ничего, окромя того, что приязни как к Святославу, так и к тебе Чернобровый точно не питает… Я бы д-добавил, что он вас ненавидит люто… Ента всё, что я знаю! Простите покорно и п-пощадите, умоляю! Меня четверо поросят ждут, без батьки они совсем одичают… – крупные слёзы бурным потоком текли по жирным щекам знатно труханувшего дана.
– Да помню я, а ещё цыплят выводок… – Ратибор тяжело вздохнул поднимаясь. – Кабы не это, размазал бы я тебя, пачкун плесневелый, по полу, аки шлепок воробьиный… Приберёшь тут всё! – молодой богатырь грозно взглянул на судорожно затрясшего головой норманна, понявшего, что, похоже, ещё пожить ему позволят на этом свете.
– Старче, – Ратибор обернулся к Феофану, – дай этому барану тряпку, пущай убирает свою несуразицу! Заодно пол и в остальных местах сейчас вылижет до блеска! Хоть одно доброе дело в своей никчёмной жизни сделает, помесь ишака и коровы… – дюжий ратник присел недалече, наблюдая, как Жеребец, ползая на локтях, торопливо принялся за уборку, при этом, правда, только ещё пуще размазывая своё непотребство по трапезной.
«Ненавидит нас, значит, Чернобровый? – пасмурные мысли яростным вихрем кружили в голове Ратибора. – Хм… Очень любопытно!..»
Глава 22
«Ты все понял?»
Дубкино. Спустя неделю
– Ну чего, так их и отпустим или, может, рожи начистим напоследок ещё раз? – Ратибор с берега Сигливы хмуро взирал на копошащихся чуть поодаль, у причала варягов ярла Олафа, споро грузивших на два своих драккара бочки с водой, вином и солониной. Также викинги прикупили у местных с десяток живых коз и овец вместе с несколькими гусями, решив, коли есть возможность, пополнить съестные запасы ещё и свежим мясом. Свою долю от набега, массивный кованый сундук, доверху набитый златом и драгоценными каменьями, норманны перетащили на драккар Чернобрового самым первым. Ярл демонстративно игнорировал отряд русичей в сто мечей, отправившийся проследить, чтобы «дорогим гостям» никто не помешал отчалить восвояси из Мирградского княжества. Ратибор с удовлетворением отметил про себя, что от первоначального числа осталось данов не больше шести десятков; всё-таки, что ни говори, а рубка плотная вышла в Долине Злых Духов. О потерях русов в пятьдесят семь витязей могучий гигант старался не вспоминать, ибо буквально закипал от гнева при одной мысли о том, как бездарно полегли мирградские бойцы в той сече.