Ратибор. Окталогия
Шрифт:
– О-о-о, можешь не сомневаться, Свят, кхы-кхы!.. – Мирослав ехидно кашлянул. – Больше ты ничего о нём и не услышишь! Ратибор быренько устранит возникшую заковырку; уж в чём в чём, а в этом он мастак!..
– Дружище, замолчи, прошу!.. – Святослав в приступе внезапной вспышки ярости смахнул только-только осушённый им узорчатый кувшин со стола, со звонким переливом разлетевшийся на несколько глиняных осколков. – Кликни лучше писаря сюда… Ай, да сиди, сам вызову! Надо бы Таиславу, правителю Змейграда голубку отослать с посланием… Что ежели так станется и некий рыжий боец из пришлых забуянит малость в его владениях… Не трогал чтоб засранца да отпустил с миром! Ибо мой человек этот неуправляемый непоседа! Ну а покамест Ратибор задабривает лиходеев, нам времечко терять негоже: надобно поразмыслить, как сладить с новой напастью, ибо сто тысяч бойцов нас легко затопчут, даже ежели с голым задом
Глава 3
Неожиданная встреча
В нескольких днях пути от Змейграда
– Ты на кого повесил хозяйничать Тайной Канцелярией, пока сам в отъезде? На Даромысла, что ль? Помнится, бывший глава сыскарей, Зедамир, что нынче у Сварога в чертогах пирует, его как-то нахваливал. Толковый малый, балакал…
– Ну да, на него самого и взвалил ношу… Ему по плечу! Правой рукой своей назначил… Даромыслу привычно! Он и предыдущего заправилу постоянно замещал. Опытный ищейка, все тонкости своей нелёгкой работёнки назубок знает, благо не один десяток лет внутри нашей кухни крутится… По правде говоря, – промямлил с лёгкой грустинкой княжий племяшек, – верховодить Тайной Канцелярией у него получается куда лучше, чем у меня… Ну да ладно, выходит у Даромысла исправнее, и слава Велесу! Не будем ему мешать… – Емельян тяжело, задумчиво вздохнул, резко меняя тему разговора: – Меня тут другая мыслишка изнутри подгрызать принялась, аки червячок – румяное яблочко… Знаешь, Ратиборушка, я всё более и более склоняюсь к тому, что не так уж и неправ ты насчёт Тихомира…
– Да что ты гутаришь, Емеля?!. – Ратибор удивлённо хмыкнул, покосившись при этом на едущего рядом на мохнатой приземистой лошадке княжьего племяша, и добродушно потрепал по гриве своего красавца вороного. Третью рабочую кобылку приятели взяли с собой под воду, провиант да забитый запасной одеждой объёмистый мешок безалаберного писаря. – И с чего ента на тебя снизошло такое озарение? Никак, удачно тыковкой о мостовую шмякнулся, когда с пони своего перевалился при первой попытке лихо, с наскока в седло запрыгнуть? Посему, поди, мозги на место и встали!..
– На дядю Тихомир имеет очень значимое, странное влияние… Я бы даже сказал, пугающее… – Емельян, зябко поёжившись от слабо моросящего дождика, глубокомысленно размышлял вслух, пропустив мимо ушей вялую остроту могучего друга. – Ты помнишь нашу последнюю трапезу в тереме? Не обратил внимание, как Святослав периодически пялился на своего главного советника? Нервно, сердито, чуть ли не с ненавистью!.. И вместе с тем обречённо, покорно… Как будто вынужден терпеть подле себя неизбежное зло! Я больше чем уверен, Ратик: дядя не хотел нас отправлять на поклон к Турузу. Кумекается мне, что ента Тихоня как-то приложил руку к нашей неожиданной поездке в Змейград! Вообще, очень похоже, что он не тот, за кого себя выдаёт… Не тот, кем мы его все считаем! В общем, озадачил я своих ищеек перед отъездом: пущай-ка осторожно копнут под него поглубже, а то сведений о Тихомире с гулькин клюв… И с чего вдруг дядя его так к себе приблизил пару лет назад? Непонятно… Главный советник, это ведь не муру-хуру…
– Может, всё же не хухры-мухры?
– Ай, не утомляй, Ратиборушка!..
Змейград, получивший своё говорящее название от обилия гадюк и ужей, обитающих в тех местах, располагался на невысокой гористой возвышенности, на юго-восточном направлении от Мирградского княжества, в тринадцати-пятнадцати днях пути, в зависимости от скорости хода и количества привалов. Благодаря своему расположению, город был сделан практически полностью из блоков серого известняка, и точное количество каменоломен в округе, действующих да уже заброшенных, затруднялись назвать даже бывалые дьяки, не одно десятилетие ведущие письменный учёт добываемого камня. Сама горная гряда, от природы довольно низкая, была искусственно усилена и укреплена ещё первыми строителями Змейграда, а после не раз достраивалась, в конце концов превратившись во внушительного размера стены высотой под четыре метра и толщиной не менее двух, надёжно опоясывавшие по периметру поселение неправильным прямоугольником. Данный древний кряж по неведомой прихоти Создателя вырастал из-под земли прямо посреди бескрайней степи, на которой в изобилии ютились промышлявшие разведением скота многочисленные хозяйства подданных Гадючьего княжества, как его зло называли за глаза недоброжелатели. Бесчисленные хутора держали в основном коров, свиней, коз и овец, являясь главными поставщиками в город мяса, шерсти, молочной продукции да шкур. Также среди местных было хорошо распространено коневодство, и великолепные, грациозные жеребцы Змейграда наряду с массивными тяжеловозами считались одними из лучших и ценились по всей Руси на вес золота.
Стояла середина октября, и погода потихоньку начинала портиться, спугнув-таки прочь слегка задержавшееся бабье лето и принося с собой холодные порывы ветра вкупе с противным, пробирающим до костей, вечно моросящим дождём. Хмурые, сизые тучи заволокли небосвод до самого горизонта, нависнув тягучей пуховой периной над славянскими землями, и не оставили ни шанса лучикам света пробиться сквозь их толстенный покров. Осень полноправно вступила в свои законные права, и стремительно портящаяся, промозглая погода служила тому бесспорному факту наилучшим подтверждением.
Вечерело. Шёл одиннадцатый день пути. Благодаря припустившему дождищу Ратибор с Емельяном прекратили трепаться и ускорили темп, торопливой рысью несясь по Степному тракту, соединяющему между собой Мирградское княжество со Змейградом. Друзья хотели успеть затемно добраться до ближайшего постоялого двора, дабы отогреться, просушиться, отъесться да отоспаться, ибо на природе устраивать привал в такую слякотную пору желания не имелось ни у кого. А там уж, утречком, посвежевшими и отдохнувшими, снова в путь выдвигаться можно! Благо до конечной цели похода оставалось всего ничего.
Но вот странники придержали коней: посреди тракта возникло неожиданное препятствие. Впереди явно что-то происходило. Подскакав ближе, товарищи быстро поняли, в чём дело. Дорогу двум приятелям перегородила развёрнутая чуть влево, чем-то с горкой гружённая четырёхколёсная телега с впряжённой в неё парой тягловых меринов, что периодически жалобно ржали, предчувствуя беду. Справа от крытой повозки, шагах в семи, несколько громил самой что ни на есть разбойничьей наружности с гадким воем и ядовитым улюлюканьем склонились над судорожно ползущим по грязной жиже человеком, периодически отвешивая тому доброго пинка. Несчастный непоседа падал от такого удара физиономией в лужи да слякоть, что явно доставляло нападавшим невероятное, просто эстетическое удовольствие. Чуть поодаль, в придорожной канаве, полной водицы, ряшкой вниз лежало бездвижное человеческое тело; похоже, с первым из невезучих путников лиходеи уже расправились и принялись за второго. Что происходит посреди Степного тракта, можно было понять с одного взгляда: небольшая группа головорезов в пять мосек словила на размытой стёжке телегу с двумя то ль бедными, то ль жадными торговцами, по неведомой стороннему обывателю причине не сподобившимися нанять себе в сопровождение хоть какую-то охрану. И второй, пока ещё живой купец явно об этом уже не раз пожалел, выплёвывая вонючую грязищу вперемешку с кровью; ему наверняка сейчас приходилось так туго, как никогда в жизни.
– Эй, шакалята поганые, впятером на одного, ента у вас завсегда хвост трубой, да?! – два чекана со свистом рассекли воздух, с характерным чавканьем вонзаясь в головы парочки негодяев и отбрасывая их в сторону. Ратибор, лихо спрыгнувший за мгновение до этого с вороного, не медля ни секунды, тотчас подлетел к оставшимся разбойничкам, слишком увлёкшимся издевательствами да глумлением над своей беспомощной жертвой и не сразу осознавшим, что на сцене бытия появилось ещё одно, на этот раз грозное, обрамлённое рыжими космами действующее лицо. Коротким стремительным взмахом молниеносно блеснуло острое как бритва, с локоть длиной булатное лезвие любимого ножа, вонзаясь точно в сердце третьего верзилы; по обратной же, широкой дуге могучий удар просто снёс, как серпом, башку с плеч четвёртому бандиту, заодно почти чисто срезав и кудлатую бородёнку душегуба. Горячим источником ударила кровь ввысь, впрочем, довольно быстро превратившись из хлеставшего фонтанчика в слабый ручеёк, образовавший на земле слякотное, буро-розовое месиво. Два безжизненных туловища, одно со смертельной раной в грудине, второе без головы, практически синхронно рухнули в окрасившиеся багрянцем лужи.
– Пощади, прошу! – ошарашенно пятясь, заверещал истошно пятый бандюган, невысокого роста коренастый малый лет двадцати пяти на вид. Поскользнувшись и шлёпнувшись пятой точкой в грязевую жижицу, непутёвый разбойник испуганно вскочил, обежал потрясённым взором бездвижные тела своих, ещё с минуту назад весело голосящих собратьев по головотяпству, после чего развернулся да припустил к одной из покорно ожидающих недалече лохматых низкорослых лошадок. С ходу вскочив в седло, лиходей мигом пришпорил свою кобылку да стремглав помчался прочь, куда глаза глядят. По странному совпадению, очи его глазели туда же, куда и направлялись Ратибор с Емельяном, то есть вперёд, в сторону Змейграда.