Ратибор. Забытые боги
Шрифт:
– Империя ежедневно выводит на судоходные пути целую флотилию, однако случается, за всеми участками не проследишь.
– Похоже, есть другие варианты?
– Отдай Мордехаю. За год удвоишь деньги.
Складывалось впечатление, что Кастор изначально говорил о вариантах, которые не устроили бы Илью.
– Рискованно. А тебе-то какой в том прок?
– Прямо скажу: пока ты был гол и нищ, о том речи не шло. Но разве ты забыл, что десятую часть своих доходов ты должен отдавать Церкви? И чем больше доход, тем лучше тебе
Илья фыркнул:
– Так уж и общине! Скорее – Церкви, клиру…
– А на какие деньги кормили тебя и твоих парней в лагере, покупали оружие? Расходы всегда есть, и иногда они большие…
Кастор вздохнул:
– Вот сейчас опять нужны деньги для подкупа. В обмен на деньги получим мебелус.
Мебелусом называли папирус, где подтверждалась публичная клятва человека императору и принесение жертвы.
Илье стало интересно:
– А можно посмотреть этот мебелус?
– Так мы едем к Мордехаю? Если да, там и увидишь.
– Отлично!
На этот раз Мордехай выглядел по-другому. Илья ожидал увидеть крашенного хной патлатого ростовщика, а он предстал перед ними наголо обритым с небольшими вислыми усами. Внешне – вылитый араб из Сирии, кабы не нос.
Мордехай встретил гостей приветливо, усадил, а как узнал, что Илья пришёл с деньгами, и вовсе обрадовался:
– Угощу вас шербетом. Приходится соответствовать образу… – И Мордехай развёл руками, как бы извиняясь.
Илья приготовил монеты, оставив себе две – теперь о пропитании надо думать самому.
Мордехай вернулся с подносом, на котором дымились три чашки.
– Пристрастился я к шербету… Угощайтесь!
Илья отпробовал. Странный напиток – сладкий, тягучий, пряный, но приятный. Видимо, у Мордехая это был ритуал – угощать клиентов.
Когда за неспешной беседой чаши опустели, ростовщик поинтересовался:
– Так в чём твой интерес?
– Деньги хочу дать, приумножить.
– Сколько и на какой срок?
– Тридцать золотых ауреусов на год.
Прикрыв глаза, Мордехай несколько секунд посидел молча.
– Через год получишь тридцать золотых доходом. Можешь забрать, а можешь приложить к основному капиталу.
– Мордехай, он заберёт доход – Церкви нужна десятина, – вмешался Кастор.
– Как же, как же, обязательно! – в знак уважения Мордехай сложил ладошки и отвесил гостям поклон – по-восточному.
– Это ещё не всё, – дополнил Кастор, – мы хотим посмотреть твой мебелус.
Мордехай открыл ящик стола, достал из него папирус и протянул его Кастору.
На выбеленном листе, доставленном из Египта – каждый обходился недёшево, – шёл текст латиницей, скреплённый сургучной печатью с чётким оттиском.
Илья посмотрел на просвет – никаких водяных или тайных знаков.
– Кастор, у вас в общине кто-нибудь может писать так же?
Текст был написан тушью, почти каллиграфическим почерком.
Кастор текст осмотрел, кивнул:
– И
– Тогда приготовьте десяток листков, и останется только вставить имена. Мордехай, я на пару дней заберу папирус с твоего разрешения?
– За него плачена изрядная сумма серебром, но если надо для дела…
– Верну в целости.
В знак почтения Мордехай проводил их до двери.
Когда вышли, Илья поинтересовался у Кастора:
– Где можно купить свинец и сургуч?
– Сколько надо?
– Свинец с кулак размером, а сургуча – вот такой комок. – Илья показал руками объём с небольшой мяч.
– Ты что задумал?
– Если получится, печать подделывать. Тогда эти мебелусы будем десятками делать.
– А сможешь?
– Попробую.
Кастор подвёз его до арендованного дома, и оба расстались, довольные друг другом.
Пока Илья отсутствовал, мулатка сходила на рынок, купила продуктов, и с кухни тянуло ароматами готовящегося обеда.
– Какое вино господин предпочитает? На всякий случай я купила кувшин белого и кувшин красного.
– Неразведённое белое. Красное можете пить сами.
Мулатка готовила вкусно, но обедал Илья в одиночестве. Кастор его предупредил, чтобы он рабов за один стол с собой не сажал – не принято в империи, не поймут.
Потом он отправился в дом и стал разглядывать сургуч. Можно сделать с печати восковую отливку, обмакнуть в тушь и сделать оттиск на толстой свиной коже. Быстро, но оттиск будет нечёткий. Поскольку в империи находились умельцы, подделывающие монеты, за оттисками следили строго, и потому лучше сделать липовую печать на свинцовом бруске. Это и дольше, и работа кропотливее, но зато потом не отличишь.
Илья стал раздумывать, какие нужны инструменты. Работа разовая, и заморачиваться не стоит, вполне сойдёт толстая стальная или бронзовая игла с расплющенным концом – на мягком свинце ей по силам процарапать рельеф.
Не теряя времени, он отправился в торговые ряды – они тянулись от порта. Здесь можно было купить всё – от свежей рыбы до оружия и мебели.
Он шёл, разглядывая товары и сравнивая их с теми, что видел в торговых рядах на Руси. Разница была огромной, поскольку сказывалась специфика империи и присутствовали колониальные товары, особенно – приправы из Азии.
Но он нашёл то, что искал – ремесленника с изделиями из бронзы, латуни, меди. На прилавке – и браслеты женские, сверкающие самоварным «золотом», и бронзовые воинские шлемы, нагрудные зерцала – да всего и не перечислить.
– Мне бы иглы толстые – как для пошива упряжи.
На Руси такие мастера назывались шорниками, но как это звучит на латыни, он не знал.
– У меня есть всё, – важно ответил на греческом римлянин. – Выбирай.
В деревянной коробочке лежали иголки на любой вкус: маленькие, большие, стальные, бронзовые – даже серебряные.