Ратник
Шрифт:
Да и иных нюансов хватало, чтобы распознать в парне очень крепкую книжную науку. Добрую подготовку. И славное воспитание. Которые в принципе были невозможны для поместного дворянина. Не по Сеньке шапка. Ни книг, ни учителей, ни времени на это у него не имелось и появиться не могло.
Увлечение чистотой это только подчеркивало. Даже он, воевода, и то так не пекся о том, как он выглядит, нежели этот паренек. Опрятен, чист, приятно пахнет. Говорят, что его ради любопытства пытались даже как-то пару раз «случайно» испачкать. Чем вызвали у Андрея приступ ярости.
Не меньшим «нюансом» выступали и его знания иных языков. Каких толком не ясно, но, когда Андрей напился, он пел какие-то песни на них.
Все эти и другие особенности выдавали в парне человека не только высокого происхождения, но и соответствующего воспитания. И для воеводы было совершенно не ясно каким образом колдун сумел так повредить «обычного сельского дурачка», чтобы он стал таким. И не он один задавал себе эти вопросы:
— Если бы колдуны всех людей могли так портить, то к ним очереди стояли! — как-то заметил один из старшин.
И воевода с ним был полностью согласен. Сам бы много отдал за такую «порчу».
Андрей был вопиюще белой вороной на фоне остального полка. И особой остроты минувшей осенью добавил Государь, взяв и даровал этому насквозь мутному пареньку выданное ранее поместье в вотчину. Да, за дело. Но мутности этот поступок только добавлял.
— Колдуна-то нашли? — спохватившись, спросил воевода, нарушая тишину.
— Да куда там! — воскликнул один из старшин. — Как в воду канул.
— Что, совсем никаких концов?
— Мы бы и сами с ним очень хотели поговорить, — криво усмехнулся один из сотников. — По душам.
— С ним много кто жаждет общения, — также криво заметил другой сотник. — Мы сами вперед попов по травницам да знахарям прошлись. И все без толку. Все молчали да разбегались.
— Не все молчали, — произнес Демьян, старый опытный десятник, повидавший и жизнь, и проблемы.
— Да?
— Радим из Белой рощи. Вы его все хорошо знаете.
— Не все, — возразил воевода.
— То знахарь знатный, — заметил один сотник. — Очень хорошо зубы заговаривал. К нему почитай многие ходили. Сказывают, что, когда прижало, и поп наш тайком бегал.
— Поп? — удивился воевода.
— Люди так болтают. Хотя кто его знает? Зубы такая зараза. Заболят и дерьмо жрать начнешь.
— Это да, — степенно согласился воевода. — И что он сказал?
— Что рядом с Тулой сильных колдунов не было. Он бы о них знал.
— А ты его про Андрея спросил?
— Ну а как же? Спросил, конечно.
— И что он?
— Подумал. Крепко подумал. А потом и сказал, что если тут и замешан кто, то не колдун. Здесь, он молвил, колдуна мало. Так людей изменить только старые Боги в былые годы могли. Так что не колдуна надобно искать, а ведуна. Но его так просто не сыскать.
— Это почему? — удивился один из сотников. — Мы же всю эту нечисть знаем, что вокруг города жила.
— Знали, — заметил второй сотник. — Ныне то она поразбежалась.
— Радим сказал, — вновь взял слово Демьян, — что ведун тот в городе был. И, верно, сильно испугался татар. Помыслив, будто бы они со дня на день город возьмут. Вот и…
— Что и?
— Радим думает, что ведун призвал на помощь кого-то из павших. Тех, кто в стародавние времена тут где-то погребен. От многих старых курганов ныне не осталось никаких следов. Холм и холм. Под Смоленском, он сказывал, будто много древних могил великих воинов. Но они не только там покоятся.
— А причем тут Андрей? — повел бровью воевода.
— С его слов призванный ведуном дух не мог находится без вместилища. Вот и вышвырнул из тела паренька его тщедушную душонку. И теперь обживается в нем. Оттого и силу тело набирает.
— А… — хотел было что-то спросить воевода, но один из старшин его опередил:
— Ты с отцом Афанасием о том разговаривал?
— Я спросил у него, может ли душа давно павшего человека вселиться в тело живого. Он ответил, что сие ересь. Ибо души все, после смерти, отправляются либо в рай, либо в ад, где ожидают страшного суда. Так что…
— А ведь Марфа, дочь Петра Глаза, тоже, как и Андрей рухнула в беспамятство. В тот же самый момент, что и парень. Когда же очнулась — никого не узнавала и говорила дивно. Чуть оклемавшись перешла на язык странный, будто изречениями из Святого писания сказывала. Андрей тоже никого не узнавал и говорил странно.
— А бабу зачем призывать?
— Да кто ж знает? — пожал плечами Демьян.
— Слушайте… — заметил один из сотников. — А ведь Марфа с Андреем до свадьбы друг друга на дух не переносили. Словно кошка с собакой. А после первой брачной ночи — изменились. Стали прямо не разлей вода. Да и замечали за ними, что болтают на непонятном языке.
— Но она же не воин! На кой бес ее то звать на помощь?
— Так ты пойди и спроси у того ведуна. Если найдешь.
— Девка, к слову, лихая вышла. Побои, говорят, стойко терпела. Да и двух татей, что на нее напали и попытались похитить, сказывают, прибила сама. Их же оружием. Горда. Своевольна. Уж не зазноба ли она того воина, которого позвал ведун?
— Ох и бесовщина!.. ох и мракобесие!.. — покачал головой один из сотников. — Может вязать их и под лед? А? Чего мы с нечестью-то возимся?
— Ты говори да не заговаривайся! — рявкнул воевода. — Царь, по-твоему, нечисти вотчину выдал?
— Прости, оговорился.
— За такие оговоры можно и головы лишится!
— Каюсь… бес попутал! — побледнев воскликнул сотник.
— Бес тебя попутал, а ответ мне держать, ежели в городе о том станут болтать! Услышу хотя бы от собаки дворовой такие слова — сам тебе голову сниму! Понял?
— Понял. Все понял.
— Да и видел я своими глазами как Андрей причастие принимал. Как нечисти в храм войти? Никак. Про таинства святые даже и не говорю. Или ты и нашу святую церковь в заговоре с ведунами да нечистыми силами обвиняешь?