Ратоборцы
Шрифт:
— Вот даже как… Ну хорошо, я и в зеркало посмотрю, и священную яблоню послушаю, только не сейчас.
— Владычица Нэйринг, поспешите, это не терпит отлагательств.
— Тогда, посланница и свидетель Пиаплиена ар-Дионир ли-Маннук, помогите мне настроить круги. Бросить их я не могу. Испытания должны начаться на закате! — твёрдо сказала правительница.
«Чёртова формалистка! — зло подумала Лаурин. — Теперь её от кругов и палкой не отгонишь. До неё никогда не дойдёт, что лучше начать испытания на час позже, но обезопасить долину. — Лаурин захлестнула волна безнадёжности. — Нэйринг просто не способна понять, что есть время, когда надо наплевать на все обычаи, уложения и тарго».
Через огороженные заволшеблиными камнями заросли шиповника шёл прекрасный златокудрый юноша в длинных зелёных одеяниях. Злой зимний ветер трепал нежный шёлк, под босыми ногами едва слышно хрустел снег. Шаги юноши столь легки, что хрупкий наст держит его как ребёнка, не проваливается. Длинные, до пояса, волосы развеваются на ветру, синева глаз заставит потускнеть сапфиры.
— Входи, — сказал юноша человеку, протянул руку, блеснули посеребрённые миндалевидные ногти. Человек, сорокапятилетний мужчина, грузный, одет в толстые неуклюжие штаны и пальто, тяжёлые зимние сапоги, сорвал мохнатую шапку, низко поклонился.
— Благодарю, господин.
Человек робко прикоснулся к тонким длинным пальцам хелефайи, шагнул в круг.
Обрушилась жара.
Хелефайя бросил на траву тючок с летней человеческой одеждой.
— Переодевайся.
— Благодарю, господин, — принялся кланяться человек.
— Побыстрее, — нетерпеливо сказал хелефайя.
…Миальер человека словно околдовал. Он застыл столбом, не в силах ни шагнуть, ни слова сказать. Хелефайя дёрнул его за рубаху.
— Пошли.
— Какая роскошь, какая красота, — забормотал человек. — И у президента таких дворцов нет.
— Сделаешь всё, как надо — останешься в долине, — пообещал хелефайя.
— О-о, господин, — взвыл человек, — я сделаю всё, господин.
— Да уж постарайся.
Восторг у человека тут же сменился недоверием.
— А точно я останусь, господин?
— Если хочешь, можешь взять своё вознаграждение деньгами.
Забавное зрелище — смотреть, как в человеке борются алчность с трусостью. Деньги дают возможность покупать в человечьем мире власть, женщин, славу. Человек, которому позволили остаться в долине, проведёт жизнь лёгкую и бестревожную, здесь не достанут ни враги, ни болезни. И, по человеческим меркам, жизнь эта будет очень долгой — неплохая приманка для смертного.
Смотреть на человека быстро прискучило.
— У тебя будет время подумать, — сказал Киарин.
Он скрытно провёл человека в густые заросли орешника близ центра города.
— Сиди здесь, — приказал Киарин.
Мирайинг вошла в долину с востока, с быстрой тропы, совершенно открыто: ни к чему старейшине по кустам пробираться, внимание привлекать. Вернулась ли-Винелла из командировки, и вернулась, кому это интересно? Особенно сегодня, в день испытаний. Особенно после того, что она велела брату добавить в священный источник.
А вот другие старейшины и советники вернутся только к вечеру. Хорошо бы к утру, но ничего не поделаешь, везде свои издержки, на испытаниях они присутствовать должны.
Впрочем, оставшейся половины дня Мирайинг хватит с избытком.
— Прежде всего, Дариэль, от кого Биреоинг мог узнать о твоих литературных пристрастиях? — Славян с ногами взобрался на диван, обхватил острые колени мосластыми руками.
— Ни от кого, — буркнул Дариэль. Сидели они в длинной комнате, Дариэль за столом — Славян заставил достать бумагу, цветные ручки, вознамерился всерьёз поиграть в детективов. — Словоблюститель не может ни с кем обсуждать прочитанное. Только чужое мнение выслушивать. Чтобы не повлиять на решение посетителей. Каждый должен делать выводы самостоятельно.
— А твои помощники? С ними ты не говорил?
Дариэль улыбнулся. Молоденькие хранители — одному тридцать два, другому вообще девятнадцать — были связаны тем же запретом. И Биреоинг им не нравился, не стали бы они с ним говорить.
— Разве что старейшина Мирайинг ли-Винелла, — сказал он. — Последнее время она интересовалась библиотекой, уговорила владык дать нам побольше денег и не мешать самим выбирать книги. Было бы невежливо не ответить, почему мне понравилась одна книга, и почему пришлось купить ту, которая не нравится. И вообще — она очень милая, с ней так приятно разговаривать. Я был немного в неё влюблён, начал ухаживать. Она отвечала. Не будь суда, у нас получился бы красивый роман.
— Тэкс, — оживился Славян, — это уже интересно.
— Ничего интересного, — отрезал Дариэль. — Она хоть и лайто, но не мужчина. Никакого интереса интриговать против владыки.
— А брат? Отец?
— У неё только брат. И он тут вообще ни при чём. Это у гоблинов и человеков дочь короля автоматически становится королевой, сестра — принцессой. И никого не интересует, могут ли они управлять страной. У нас всё по-другому. Ни муж владычицы, ни дети бывшего владыки Миратвена в дела долины не вмешивались. Они обычные долинники, не старейшины, и даже не советники.
Славян скептично хмыкнул. Родственникам вовсе не обязательно носить серый тайлонир, облачение старейшин и советников, чтобы влиять на решения владыки.
— Подожди, — заинтересовался он, — так ваши король и королева не женаты?
— Нет. Что владыка, что владычица — должность выборная. Из ста долин супруги правят только тремя, и двумя — брат с сестрой.
— Ну ладно, — не смутился Славян, — подойдём с другой стороны. Запиши имена всех, кто мог подтасовать результаты следствия. Сколько оно, кстати, длилось?
— С декабря прошлого года по май этого, как только в долине появились наркотики.
— Дариэль, вспоминай всех, от владык до уборщиков в кабинете дознавателя, и мужчин, и женщин. И совершеннолетних членов их семей.
Список получился на девятнадцать имён.
— Ничего себе, — простонал Дариэль.
— Да это мало, — заверил Славян. — Ты на Срединнице детективы смотрел?
— Редко. Они Лаурин нравятся, а мне больше комедии.
— Так вот, список подозреваемых на девятнадцать персон — очень мало. И сейчас мы его ещё сократим. Эти ваши выборы — как они проходят?