Раубриттер (IV.II - Animo)
Шрифт:
Нет.
«Ты потерял контроль над собой, Грим. Бездумно выплеснул наружу всю ту боль, что копошилась в тебе. Использовал шанс поквитаться с тем, кто оказался слабее тебя».
Груда окровавленного мяса в изрешеченном ложементе «Ревнителя» едва заметно задрожала. Не потому, что жизнь спешила покинуть пришедшую в негодность оболочку, просто съеживались уцелевшие сухожилия. Обычная посмертная агония. Гримберт и сам ощутил, будто у него внутри что-то съеживается.
«Просто секундное помешательство. Нервный срыв. Ошибка в командной цепи. Но не доспеха, а твоей собственной. Дьявольское искушение, которому твоя измученная
Самопроизвольное срабатывание души. Короткое замыкание в бессмертном механизме.
Ему захотелось завыть. Выплеснуть зловонную муть, скопившуюся в том внутреннем резервуаре, где прежде была душа. И выть до тех пор, пока сознание милосердно не потухнет, освободив измученный дух от оков тела.
Но он знал, что мне может себе этого позволить.
«Это… просто ужасная ошибка, - Аривальд говорил уже не так уверенно, тон его сделался утешающим и оттого вдвойне фальшивым. Он никогда не говорил таким тоном, пока состоял из плоти и крови, это воображение Гримберта пыталось наделить его таким голосом, - Никто не станет корить тебя… Ты ведь даже не рыцарь, если подумать. Лекари поднимут тебя на ноги, отец простит. Может, понадобится терапия или какие-нибудь восстанавливающие рассудок процедуры или…»
– Вальдо…
«Что, Грим?»
– Заткнись. Просто заткнись, Вальдо. Через час я заберу тебя и мы двинем домой. А если вздумаешь повторить что-то такое вживую, я двину тебе в нос, и плевать, насколько ты там ранен.
«Убийца» тяжело развернулся, приминая снег, и, шатаясь, лег на обратный курс.
Ходовая была повреждена не так серьезно, как он думал. Капризничала, осекалась, но, подобно дряхлой крестьянской кляче, до сих пор тянула свою ношу, хоть и кряхтела на каждом шагу. К рутьерскому лагерю он подошел не через час, как намеревался, а через три, но все равно опередил возвращающихся рутьеров. Израненные, волочащие на плечах раненых товарищей, шатающиеся, они походили на окровавленных крыс, с трудом ползущих в родную нору. Они даже не смогли бы оказать ему сопротивление, вздумай он растоптать их – все пушки «Смиренных Гиен» были брошены и разбиты, если прежде они представляли собой хоть какую-то силу, то теперь, после своей злосчастной авантюры, окончательно превратились в беспомощное отрепье, из которого даже злая воля Вольфрама Благочестивого не в силах выковать ничего путного.
Гримберт не стал их топтать, напротив, даже не смотрел в их сторону. Они были лишь бледными призраками, бредущими по окровавленному снегу его воспоминаний, они больше не имели над ним власти. Он вырвался. Он победил. А рыцарь никогда не опустится до мести своим обидчикам. Даже если это рыцарь, от подвигов которого разит как от кладбища скота.
К лагерю он добрался лишь в сумерках. Миновал жалкое охранение, черпая снег поврежденной скрежещущей ногой, полоснул по трепещущих на ветру шатрам потоками света из фар. Выставленные в караул рутьеры лишь беспомощно провожали его взглядом, сжимая бесполезные аркебузы. Храбреца, который вскинул бы оружие, среди них не нашлось.
Крысы и есть.
«Если они крысы, то кто тогда ты, Грим? Может быть, крысиный принц? Или крысиный святой? Ты спас до черта крыс сегодня, не так ли?»
– Бога ради, заткнись, Вальдо. Потерпи еще минуту, я уже вижу твой
Он и в самом деле видел его. Заметил издалека. И целенаправленно шел, не обращая внимания на раздавленный ногами «Убийцы» рутьерский скарб. Плевать. Он поклялся перед лицом Всевышнего, что заберет Аривальда, и намеревался сдержать свое слово любой ценой.
Надо придумать, как закрепить беднягу на броне. Так, чтоб тряска не усугубила его раны, а жестокий мороз Сальбертранского леса не убил за время пути. Тряска будет чудовищной, такой, что вымотает душу и у здорового, не говоря уже о раненом…
Ничего. Он будет идти так мягко, как это возможно. Медленно, время от времени уступая Аривальду свое место в бронекапсуле, чтоб тот смог согреться. Нужный курс загодя просчитан и уже введен в навигационную систему «Убийцы». Курс, зыбким пунктиром танцующий меж чащ проклятого Сальбертранского леса и упирающийся в Турин. А там…
Гримберт запретил себе думать про «там». Если они не выберутся, не будет никакого «там».
Но они выберутся, слово рыцаря.
Они уже выбрались.
Он остановил «Убийцу» в нескольких шагах от шатра. Никто не пытался помешать ему. Немногие часовые, увидевшие явление рыцаря, были слишком заняты, второпях хватая первое подвернувшееся под руки добро и спеша покинуть лагерь. Должно быть, слух о славной битве, обещавшей им несметные богатства, уже добрался до логова «Гиен». А может, они увидели бесчисленные следы повреждений на броне и сами обо всем догадались.
Кажется, в ближайшее время господин Вольфрам Благочестивый столкнется с серьезной проблемой. Все его воинство попросту растворится в Сальбертранскому лесу, перед тем разграбив то, что осталось от обоза. Кто-то так и замерзнет насмерть в зимнем лесу, более счастливые, может, доживут до весны, чтоб окончить дни на эшафоте или в висельной петле. Плевать. Здорово будет, если они напоследок вздернут своего проклятого предводителя, приведшего их к катастрофе. Но он не станет задерживаться достаточно долго, чтобы полюбоваться этим, хоть и чертовски подмывало…
Отключение нейро-штифтов далось еще сложнее, чем обычно. Он точно выломал из черепа крепившуюся внутри часть мозга. Несколько секунд тошноты и дезориентации. Но когда он наконец выбрался из бронекапсулы, оказалось, что тело не так обессилело, как ему казалось. По крайней мере, сохранило способность переставлять ноги. Большего от него Гримберт и не требовал.
– Вальдо! – он приподнял полог шатра онемевшей рукой, - Вальдо, старый разбойник, не много ли ты спишь? Собирай вещички или ты намерен ждать маркграфскую карету?
Шутка была неказистой, но другой он за время пути не придумал.
«Знаешь, Вальдо, я тут расстрелял отцовского рыцаря часом раньше. Уже после того, как узнал, что мой отец выплачивает свои долги кровью своих же подданных. Дурацкая история, как-нибудь потом расскажу, живот себе надорвешь от смеха…»
– Вальдо! Куда ты запропастился, Вальдо? Отзовись!
Забравшись в шатер, он шарил в полумраке руками, пытаясь нащупать угловатое тело Аривальда, но ощущал только какое-то тряпье. Треснувшие ножны, пустые фляги, старая кухонная утварь, драная одежда… Кажется, «Гиены» приспособились использовать этот шатер в качестве хранилища для своего никчемного скарба и до него еще не добрались мародеры.