Рауль Валленберг. Исчезнувший герой Второй мировой
Шрифт:
На помощь приходит нилашист
Начиная с 24 декабря любая коммуникация между Стокгольмом и Будапештом была прервана. Стало невозможно отправить телеграмму, диппочту, не было телефонной связи. Единственным способом для МИДа осведомляться о судьбе шведской миссии было обращаться к немецким властям. Двадцать восьмого декабря МИД направил просьбу Министерству иностранных дел Германии выяснить у военных властей Будапешта, что сталось с шведской миссией. Согласно телефонному сообщению, поступившему на следующий день, Даниэльсон скрывался “в неизвестном месте в Будапеште, а секретарь миссии Валленберг поставил себя под защиту германских войск”. Днем позже, 30 декабря, появилась более подробная информация: Даниэльсон находится в помещении нунциатуры, как (по всей вероятности) и Пер Ангер, Ларс Берг и Маргарета Бауэр.
Информация была скудной, но содержала интересную подробность: Валленберг поставил себя под германскую защиту. Это, по всей вероятности, означало, что ему выдали охранный документ такого же типа, что и Ларсу Бергу. В обстановке хаоса, воцарившегося в городе, статус шведского дипломата не давал достаточных гарантий безопасности.
Отто Флейшмана и других шведских подзащитных спас из гетто 28-летний венгр, чинивший пишущие машинки в конторах миссии. Блондин Карой Сабо не только был арийцем, но и обладал ярко выраженной арийской внешностью, производя глубокое впечатление как на нилашистов, так и на немцев: в тирольской шляпе, одетый в длинное черное кожаное пальто, он был похож на венгерского или немецкого офицера полиции. Кроме того, он запасся различными удостоверениями личности, позволявшими ему свободно передвигаться по городу. Фальшивыми документами его снабдил Пал Салаи, знакомый ему с конца 1920-х, со времен скаутского детства. Ранее работавший продавцом в фирме по изготовлению плетеных корзин, Салаи занимал высокий пост в Партии скрещенных стрел и был представителем партии в полиции [70] .
70
Согласно показаниям Салаи ЦРУ в 1956 году.
Со временем Салаи начал испытывать все большее отвращение к преследованиям евреев и стал тайным противником режима. Он решил связаться с Валленбергом, который сначала колебался, соглашаться ли на встречу. Но, когда он узнал, что Сабо и Салаи помогли освободить из Большого гетто шведских подзащитных, он решился с ним увидеться. Поздно вечером 26 декабря Флейшман и Сабо заехали за Салаи к зданию Ратуши, где находилась его контора, и вместе отправились в шведскую миссию. Салаи вспоминал:
Уже в прихожей я объяснил Валленбергу, что он не должен вести со мной переговоры как с официальным лицом, а должен видеть во мне друга, желающего помочь. Я сообщил, что в Будапеште свирепствуют различные легальные и нелегальные банды нилашистов, не очень разборчивые в выборе методов. В настоящий момент жизнь каждого висит на волоске, и, поскольку ситуация меняется ежесекундно, мы должны находиться друг с другом в постоянном контакте. Мы решили, что мой добрый знакомый Карой Сабо поживет у меня в маленькой каморке в помещении Ратуши и будет нашим связным.
Пал Салаи.
По словам Отто Флейшмана, Салаи объяснил, что решительно осуждает методы нилашистов и что и раньше, еще до того, как вступить в контакт со шведской миссией, использовал свое положение для помощи преследуемым людям. Для Валленберга Салаи стал бесценным соратником. Валленберг, в свою очередь, произвел большое впечатление на Салаи как единственный представитель нейтральных стран, не делавший различия между своими подзащитными и прочими евреями и проявлявший равную готовность помогать как первым, так и вторым. Валленберг, в частности, попросил Салаи попробовать добиться увеличения количества разрешений на выход из Большого гетто. До сих пор такое разрешение было всего лишь у десяти человек, но, поскольку положение со снабжением ухудшалось с каждым днем, Валленберг хотел, чтобы правом покидать гетто и доставлять в него продукты и воду обладало 100 человек. Салаи подписал 100 доверенностей, несмотря на то что не имел на это права.
Валленберг также попросил Салаи съездить с ним в Большое гетто, чтобы получить представление о ситуации с продовольственным снабжением. Они поехали туда 30 декабря. “Когда распахнулись двери гетто, мне показалось, что я перенесся в Средневековье”, – вспоминал Салаи. Дневная норма в гетто состояла из миски супа с тоненьким кусочком хлеба, что соответствовало 900 килокалориям, четверти суточной потребности. Прочие жители Будапешта, разумеется, тоже страдали от карточной системы, но у них была возможность раздобыть пропитание иными способами, в то время как евреи оставались запертыми в гетто. По соглашению с городскими властями миссия получила разрешение доставлять продовольствие в гетто, но только после того, как получат свои пайки все прочие нуждающиеся. Для этого Валленберг, в частности, пообещал устроить по всему городу суповые кухни.
Террор усиливается
Ближе к Новому году положение со снабжением в Будапеште стало катастрофическим, инфраструктура была почти полностью разрушена. Двадцать восьмого декабря прекратилась подача газа, 30 декабря отключилось электричество, 3 января перестали функционировать водопроводы. В Пеште воду можно было брать из источников вблизи здания парламента и на острове Маргит, а в районе Буды – из целебных источников вблизи горы Геллерта и из колодцев при некоторых жилых домах. Когда не стало воды, перестала действовать и канализация, и в домах распространилась удушливая вонь. Мусор, накопившийся в это время на улицах и в парках, смогли потом вывезти лишь через полгода.
Как только правительство покинуло столицу, усилились нападения на дома под охраной нейтральных государств и Красного Креста. Несмотря на ноту протеста от 23 де кабря, утром 24 декабря жертвами нилашистов стали обитатели двух детских домов, охраняемых Швецией и Международным Красным Крестом. В рапорте отдела протоколирования в тот же день говорилось:
На улице Мункачи людей выстроили в ряд. На третьем этаже жили две больные дамы в возрасте 70–80 лет. Их немедленно расстреляли. Таким же образом расстреляли двух трехлетних детей в комнате для больных в квартире № 8 на третьем этаже. На пороге убили полуторагодовалого ребенка и кинули труп в комнате рядом с двумя другими. Воспитательницу, которая хотела забрать детей… тоже застрелили в коридоре в нескольких метрах от той же комнаты. Тринадцатилетнего подростка, который хромал и потому отстал от других, один из нилашистов отвел обратно в детский дом и застрелил в одном из коридоров. Все семь трупов по-прежнему лежат там.
Несколько дней спустя, 28 декабря, банда нилашистов и эсэсовцев ворвалась в еврейский госпиталь и убила 28 человек. В следующие дни нападению подверглись многие шведские дома. Всего было схвачено и расстреляно на берегу Дуная около 100 человек. В ночь с 30 на 31 декабря нилашисты напали на дом № 48б на улице Легради Кароли – дом решили реквизировать для СС. Все 44 подзащитных были застрелены. Отдел протоколирования писал в отчете:
Часть обитателей первого и второго этажей забрали и увели, в том числе семью Штерн – Шандора Штерна, госпожу Штерн и их детей Эржебет и Эрнё. Семья была в родстве с главным раввином Венеции и жила в этом доме на правах итальянских подданых. Тех, кого забрали из дома, привели на набережную Дуная и там казнили. Эрнё Штерн и его сестра Эржебет сумели убежать, но сначала им пришлось наблюдать за казнью родителей. На свое несчастье, они вернулись в старую квартиру. На следующий день, то есть в ночь на 1 января, нилашисты увезли всех, кто там оставался, то есть 37 человек, и среди них во второй раз Эрнё и Эржебет Штерн. Семерым удалось бежать, в том числе Эрнё Штерну. Но его сестру застрелили.
Террор обрушился не только на шведских подзащитных. При нападении на дом 39 на улице Легради 30 декабря было казнено, согласно отчету отдела протоколирования, 25 швейцарских подзащитных, нашедших там убежище. Накануне Нового года около 50 нилашистов оккупировали швейцарский Стеклянный дом на улице Вадас. Они заподозрили, что там находится склад продовольствия. Восемьсот евреев, живших в доме, заставили выйти на улицу “для передислокации”. Но благодаря вмешательству Салаи трагедию удалось предотвратить.
Нападение на Стеклянный дом показало, что в эти дни не могут себя чувствовать в безопасности даже дипломаты. Двадцать девятого декабря отец Кун ограбил и жестоко избил швейцарского поверенного Харальда Феллера, которого заставили спустить штаны, чтобы показать, что он не обрезан. Потом Феллер сообщил Даниэльсону, что он “в полубессознательном состоянии” слышал, как нилашисты обсуждали “как они его убьют и как та же участь постигнет посланника Швеции”. Однако после угрозы, что возмездие настигнет персонал венгерской миссии в Берне, Феллера отпустили.