Равная солнцу
Шрифт:
Губы Пери скривилась в отвращении.
— Она не знает того, что знаю я, и ее сын тоже. Когда назначают заместителя правителя области, какие четыре чиновника должны приложить свои печати к документу и в каком порядке? Все, что она сможет, — это шептать ему на ухо о своих приязнях и неприязнях. Он скоро устанет от этого.
— Не имеет значения. Она отравит его слух против тебя.
— Матушка, вы ее переоцениваете.
— Она мечтает похоронить тебя. Молю тебя, позволь мне найти тебе нового защитника в лице мужа. — Мать схватила руку Пери,
Пери выдернула руку так резко, словно сама эта мысль породила желание не давать больше касаться себя.
— Матушка, ну кто это может быть? Кто может сравниться со мной в чистоте крови, кроме сына моего отца?
— Никто, но как насчет сына его брата?
— Ибрагим, Бади, Хоссейн — у всех есть первые жены. Я не выйду замуж второй женой.
Дака вцепилась в свою подушку, словно бы желая устоять перед доводами дочери:
— Пери, ты знаешь, что мы найдем кого нужно, если ты только пожелаешь.
— Какого-нибудь знатного отпрыска, назначенного в провинцию? Скука.
— Но, дочь моя, неужели ты не хочешь детей? — Мать была в отчаянии. — Внуков для меня? Я старею и не могу ждать вечно.
— Уверена, Сулейман со своей женой тебе их наделает.
— Пери, где твоя женственность? Говорю тебе, нет ничего умиротворительнее, чем держать на руках свое дитя. Ты пока не знаешь такого, но молю тебя, чтоб ты поскорее изведала это.
— Много раз я отвечала тебе, что вполне довольна собой. Мой пример — Махин-бану, моя тетушка.
— У тебя все не так. Ты не пережила своего защитника, и тебе не пришлось быть такой осторожной.
Махин-бану всю свою жизнь служила шаху Тахмасбу одним из наиболее дальновидных советчиков.
Придворные то и дело вспоминали, как она убеждала его оказать военную помощь могольскому хану Хумаюну, когда тот просил. В благодарность он передал Ирану всю провинцию Кандагар.
Пери не ответила. Мать поправила шарф на волосах, и возле ее губ углубились решительные складки.
— Боюсь показаться неуважительной, но твой отец больше думал о себе. Он продержал твою тетку до ее смерти в невестах для Махди на случай, если Тайный Имам вернется из удаления, чтоб снова дать Ирану справедливость…
— …и всегда держал заседланных лошадей — знаю, матушка, знаю, — чтоб можно было сбежать, когда потребуется.
— А вот тебя он держал для себя, — прибавила мать обвиняюще. — Не могу простить ему, что свою любовь он ставил выше твоего блага.
— Матушка, — сказала Пери, — то, что он делал, было благом и для меня.
— Правда, что ни одну женщину он не слушал так, как тебя, но именно потому столькие теперь жаждут твоего падения.
Яркие губы Пери сердито поджались.
— Люди любят обсуждать страдания других, совать пальцы в раны и облизывать, словно это мед. Но я не позволю им есть из моего улья. И я не оставила дела моего отца
— Ты же не можешь верить, что сохранишь свое нынешнее положение.
— Позволь мне самой увидеть, что принесет судьба, — сказала Пери, и голос ее звенел раздражением.
Дака явно не собиралась сдаваться:
— Пери, мне не хочется говорить об этом, но я испугана. Позволь мне уберечь тебя. Ты же знаешь, я отдам за тебя жизнь!
Сорвав шелковый шарф с головы, она обнажила седеющие волосы. Склонившись, она выдернула несколько волосков из бледно-розовой кожи и бросила их перед дочерью.
— Как твоя мать, я требую, чтобы ты последовала моему совету!
Вцепившись еще в несколько прядей, она собралась вырвать и их. Смотреть на это было жутко.
— Ах-ах, матушка, прекратите! — вскрикнула Пери, хватая ее за руки и оттягивая их от головы.
Дака позволила отвести прочь свои пальцы:
— Дитя мое, на этот раз я не дам себя разубедить. Все, о чем я тебя прошу подумать, — это список женихов. Если никто не по сердцу, просто скажи. Но если попадешь в беду, срочное замужество может спасти тебя. Я не встану с этой подушки, пока не получу твое согласие.
Снаружи донесся призыв к полуденной молитве. День был на исходе.
— Пери, не будь такой упрямой. Времена меняются, должна измениться и ты.
— Наоборот, матушка. Другие женщины луноподобны, хнычущи и уступчивы. Но не я.
— Прошу тебя, дитя. Молю. Как женщина, давшая тебе твое первое молоко, я имею право заявить свою волю.
Пери тяжело вздохнула; мать выложила довод, который не сможет отклонить ни один ребенок.
— Ну хорошо, если тебе так нужно, однако не делай это публичным действом.
— Почему же нет?
— Потому что это мой последний выбор.
— Дитя мое, какая ты странная! — раздраженно протянула мать. — Что за женщина, которой не хочется замуж!
Пери отвернулась:
— Ты не поймешь — твоя кровь лишена этого.
— Ой-ой-ой! — сказала мать. — Я никогда не выдавала себя за особу царской крови, как ты. Но скорее всего, твоя кровь и виной всем твоим причудам по сравнению с другими женщинами.
— Возможно, — отвечала Пери тоном, означавшим конец, словно захлопнувшаяся дверь. — Матушка, я хотела бы просидеть с тобой весь день, но сейчас лучше позволь мне вернуться к моей работе.
— Тебе позволено, — отозвалась Дака, с усилием поднимаясь. — Но не забудь: защищать тебя — мое право. Сохраняй это в сердце, даже если тебе не нравится выбранный мною для этого способ.
— Конечно, матушка, — смягчилась Пери. — Остаюсь твоей преданной дочерью.
Дака прошествовала к дверям с гордостью старого израненного воина, наконец-то победившего в долгом сражении.
Пери покачала головой и вздохнула:
— Надежда вновь затрепетала в ее сердце!
— Повелительница, неужели вы никогда не выйдете замуж? — спросил я, надеясь, что так оно и есть.