Равнение на Софулу
Шрифт:
Папа бабушке протянул обе руки поверх неровной изгороди. Заключив её сухонькие ладони в лодочку, потряс, приговаривая: «Рад встрече, рад!» Вернувшись к машине, тронул Айнура за плечо, шепнул:
– Не молчи.
– Здравствуйте, – запнулся тот, увидев в глубине соседского двора на крыльце дома девочку. «Всадница?!»
«Всадница» тоже узнала Айнура и, кажется, хотела что-то сказать.
– Софка, меня Мурзик оцарапал! – выскочил на крыльцо мальчик. – помоги его шугануть. – повиснув на руке девочки, потянул внутрь. – он мне лего собирать мешает, как ненормальный, прыгает, ломает и ворует.
– Сам шугай. С котом справиться не можешь? Мне полоть надо.
Выдернув руку, девочка спустилась с крыльца и побежала за дом.
– Софка – дура! – крикнул ей вслед мальчуган.
«Софка, – повторил про себя Айнур, чувствуя неожиданный прилив радости. – Прикольно! Мне уже нравится в деревне».
Мама, прикрыв глаза, что-то прошептала и потянула дверь калитки.
«Молится, что ли? Чего она боится?» – удивился Айнур, тоже почувствовав лёгкую тревогу. Мамино волнение передалось и ему.
С обратной стороны, почти у калитки, их встретил невысокий квадратный мужчина. Настороженно глядя только на маму, сделал два шага вперёд, с выдохом «дочка!..» обнял её. Мамины руки повисли безвольно вдоль исхудавшего тела. Всхлипнув по-детски, она уткнулась носом в крепкое плечо отца.
– Ну вот, кому-то обнимашки, а кому-то даже «здрасте» нет! – проворчал папа, делая вид, что обижается.
На самом деле он был очень рад. Появилась надежда – наконец-то наступит разрядка и всё наладится.
Айнур ни оглядеться, ни подумать ничего не успел – на него налетел чёрный пёс, такой же квадратный, как и хозяин.
– Ох!.. ну и собака… зачётная!..
– Это же ньюфаундленд! – восхищённо присвистнул папа.
– Откуда знаешь, что это ню… нюфан… как там?
– Ньюфаундленд, водолаз. В молодости, когда ещё не женился, мечтал завести такого же. У друга был.
– У дяди Толи? – уточнил Айнур.
– Нет. У Нияза, которого ты не знаешь. Он давно на севере живёт. Его водолаза звали Боня. Я страшно завидовал. Пёс наиумнейший был. Мы с ним ходили на речку, там веселились до упаду: залезешь в воду, притворишься, что тонешь, он тебя бросается спасать. У него перепонки между пальцами на лапах.
– А я-то думаю: почему Тимоха за мной в воду без раздумий сигает? – освободив из объятий маму, подошёл дед. – Знал бы раньше, Ихтиандром назвал. Эй, Тимоша, будь человеком, отстань от гостей, треба и мне с ними поздоровкаться! Салам! – пожал руку зятю, потом воодушевлённо похлопал Айнура по плечу. – Здравствуй, внук! Я твой дед Иван, – официально представился, протянув широкую ладонь. – Вымахал. Если бы встретил на улице, прошёл бы мимо, не узнал. – дед с укоризной посмотрел на зятя. – за всю жизнь во второй раз видимся.
Обернулся, отыскивая маму, но она ушла осматривать хозяйство. Только приехав, поняла, насколько сильно истосковалась по родительскому дому.
Бум-бум! – застучали по воротам.
– Эй, откройте!
– Кажись, соседская девчонка. А сама-то что? Рук нет? Иду, не тарабань! – Дед сноровисто поковылял к калитке.
Софийка, держа в обеих руках огромный лист с пирогом, била пяткой по воротам. Услышав, как открылась калиточная дверь, развернулась и выпалила:
– Пирог!
– Уже стряпня готова, – покачал головой Иван Фёдорович. – Неугомонная Лидушка! Когда успела?
– Вообще-то она нам пекла, а когда увидела, что к вам гости приехали, велела отнести.
– Не стоило… хотя кстати. Бабушке спасибо передашь, а сейчас айда-пошли с нами чаёвничать. Проходи, проходи, стрекоза! Там у меня вот такой вот гость! – лукаво улыбаясь, Иван Фёдорович показал поднятый кверху большой палец. – Айда-пошли! – для верности ухватил Софийку за рукав футболки и втянул во двор. Выглянул на улицу. – Булат, ты бы машину во двор загнал.
– Я в гараж хотел.
– Там «Урал» и хлама всякого полно. Прибраться треба.
– Во двор так во двор, – разочарованно протянул зять, переживая за свой автомобиль. – накрыть найдётся чем? Хорошо бы брезент.
– Брезента нет, а ветоши в гараже уйма, – отмахнулся от него тесть, снова переключившись на Софийку, которая, устав держать выпечку в руках, поставила её себе на голову. – Не балуй – уронишь!
– Ля-ля-ля!.. – пропела та, дразня Ивана Фёдоровича. едва придерживая лист с краёв растопыренными пальцами, завиляла бёдрами на манер восточного танца.
Айнур во все глаза смотрел на загорелую чудачку, губы сами начали растягиваться в улыбке…
– Стой! – упал на колени, пытаясь ухватить Тимку.
Щенок-переросток в один скачок оказался рядом с Софийкой. Запрыгал, будто танцуя на пару, а на самом деле старался достать пирог.
– Тимоха! Софийка! – осадил их окриком Иван Фёдорович. – Я тебе! – погрозил кулаком Тимке. Тот, обиженно сопя, отбежал в сторону. – Не рисуйся, стрекоза! Грохнешь пирог на землю – переедание для него, – сердясь, показал на Тимку, – неуважение к бабушке – старалась, пекла, разочарование для нас – так и не попробуем.
– Ой да ладно! – отрезала Софийка, смутившись. – на, – сунула лист Айнуру и побежала со двора.
– Постой, с внуком познакомить не успел…
«Представляю это стрёмное чувство, когда на тебя наезжают при ком-то», – посочувствовал ей мысленно Айнур.
– Бесовка стеснительная, оказывается! – хмыкнул дед. – эй, Тимоха, куда опять тянешься? Что за щенок! Не так кости грызть любит, как Лидушкину выпечку.
– Тимоха – щенок? – оторопел Айнур.
– Что, пугает размерами? Сам боюсь представить, в кого превратится. – дай-ка мне. – дед отобрал пирог у внука. Тимка заюлил вокруг хозяина. – Не верти бесполезно хвостом, веди гостя в дом. Куда Виктория убрела?