Равника
Шрифт:
Подавив в себе желание ткнуть Тупицу Домри кинжалом в глаз, я стала смотреть, что же сделает мой отец. Ган Шокта не разочаровал. Помедлив, он сказал, сердито глядя исподлобья: — Рейд, ты правда станешь служить такому хозяину?
— Не служить, братан. Помогать.
— Ты не видишь разницы, мальчик. Ты не вождь. Ты ведомый. Я возвращаюсь к Борборигмосу.
Тупица Домри, казалось, опешил. Угрюмо взглянув на него сверху вниз, Ган Шокта развернулся и зашагал прочь. Я смотрела ему вслед, и меня распирало чувство груулской гордости.
Что ж, сегодня у
Тейо посмотрел на меня. До меня дошло, что его удивляет, почему Ган Шокта не обращает внимания на свою дочь. Я пожала плечами. Тейо — славный парень, но он вообще не понимал моих семейных обстоятельств.
Что, в общем-то, немудрено, потому что там всё довольно странно, и я ничего ему об этом не рассказывала.
Честно говоря, я не привыкла рассказывать об этом людям, и не была уверена, как правильнее это сделать. Но, думаю, рано или поздно он сам всё поймёт.
Как бы то ни было, Тупице Домри понадобилось несколько мгновений, чтобы проглотить обиду. Затем он воскликнул: — Забудьте Гана Шокту! Он тоже старый слюнтяй! Вы что, не видите — это наш шанс!
— Ты глупец, Рейд, — отрезала госпожа Кайя. — Болас не держит слово даже с теми, кого сам выбирал себе в союзники. Ты хочешь явиться к нему незваным и надеешься, что он примет тебя с распростёртыми объятьями?
Но Тупица Домри не придал значения её словам. Он повёл воинов вниз с возвышенности, к площади, выкрикивая на ходу: — Помощь идёт, дракон! Вместе мы их всех размажем!
Кайя выглядела настолько рассерженной, что казалось, сейчас она бросится за ним и за шиворот притащит обратно. А я была настолько рассерженной, что мне хотелось отрезать его дурацкий язык.
Но с другой стороны возвышенности уже поднимался новый сноп вечных. Дружно испустив тяжкий вздох, мы приготовились к следующей битве.
Я не слышала слов, — они предназначались мироходцам, а не таким как я, — но я почувствовала мысленное касание господина Белерена, как будто пущенный блинчиком камешек проскакал по жидкой поверхности моего разума.
Но на госпожу Кайю они явно произвели сильное впечатление. Она была так поглощена — или даже уязвлена — посланием господина Белерена, что топор вечного минотавра едва не рассёк её пополам, и мне пришлось оттащить её в сторону.
— Вы это слышали? — в замешательстве спросил Тейо.
— Слышали что? — отозвалась я, вскочив минотавру на загривок, и — поскольку его рога мешали мне дотянуться до глазниц — вонзив оба кинжала ему в шею.
Мы всё ещё были в стае. Груулы ушли. Кто-то последовал за Тупицей Домри, кто-то — за моим отцом. Но бойцы Симика и Иззета по-прежнему оставались с нами, как и госпожа Самут, госпожа Киора, госпожа Рай и госпожа Уатли.
Моя атака не причинила рогатому вечному заметного вреда, но она отвлекла внимание страшилища от госпожи Кайи, что и было моей главной целью. Я спрыгнула с него и поспешила юркнуть за один из щитов Тейо.
Огорошенный минотавр принялся озираться в поисках… ну, меня. Это дало госпоже Кайе время опомниться и воспользоваться одним из своих призрачных кинжалов, чтобы отправить вечного на вечный покой.
Внезапно прямо перед нами возник ещё один мироходец — крупный виашино с чешуёй салатового цвета.
Он успел лишь прошипеть: «Шшшто тут происссходит?», как сзади на него напала женщина-вечная. Она не стала бить человека-ящера никаким оружием, но то, что случилось дальше, было гораздо ужаснее: казалось, что страшила вытянула всю жизнь виашино прямо из его спины, как иззетский вентилятор вытягивает дым и пламя. Она впитывала это пламя до тех пор, пока оно не начало сиять внутри её лазотепового тела, достаточно ярко, чтобы создать — или, по крайней мере, подсветить — трещинки в её панцире.
Виашино упал мёртвой оболочкой, а вечная вспыхнула изнутри ярким огнём. Потом этот огонь взмыл в небо и, подобно комете, устремился к площади Десятого района и дракону. Выгоревшая вечная рухнула на мёртвого ящера, словно они были влюблёнными и погибли вместе в объятьях друг друга.
Нам повезло, что госпожа Уатли как раз добивала последних страшилищ из этого конкретного снопа, потому что все остальные просто замерли на месте, как громом поражённые.
Именно тогда я снова ощутила мысленное касание господина Белерена. Я посмотрела на скривившегося Тейо, который прочитал вопрос в моих глазах и пояснил: — Это был Белерен из Дозора. Он сказал: «Отступаем! Нам нужен новый план. Передайте это всем мироходцам и гильдмейстерам, которых сумеете отыскать. Встречаемся у Сената Азориус. Срочно».
Кажется, у нас новый приказ…
Глава III
Герои поневоле
Господин Белерен, бывший Живой Договор, отдал телепатический приказ: Отступаем! Нам нужен новый план. Передайте это всем мироходцам и гильдмейстерам, которых сумеете отыскать. Встречаемся у Сената Азориус. Срочно.
Ну, есть «срочно», а есть «очень срочно».
Первым делом госпожа Кайя по-прежнему намеревалась попасть в Оржову, и спустя примерно десять минут, со мной и Тейо в охапке, ей это удалось.
Но довольно скоро начало казаться, что только это ей и удалось.
Почти сразу же её поприветствовала мадам Блез, её старшая камеристка. Пытаясь сплотить Оржов для борьбы с Боласом и его вечными, госпожа Кайя попросила мадам Блез созвать на совет всю верхушку Синдиката, начиная с матриарха Тейзы Карловой, главы самой влиятельной оржовской семьи олигархов.
Через пять минут матриарх Карлова прислала свои глубочайшие извинения. Она заявила, что по-прежнему находится под домашним арестом, и отправила на встречу с госпожой Кайей (уже порядком рассерженной и злой) трёх больших шишек, которые, насколько я поняла, обрели в церкви немалый вес после того, как Кайя устранила бывших правителей, призрачный синод Обзедат. Эти шишки, вместе известные как Триумвират, явились одновременно, каждый в сопровождении маленького трулля на поводке, единственной задачей которых — насколько я могла судить — было придавать больше важности своим хозяевам.