Равника
Шрифт:
Госпожа Джайя хмыкнула: — Пока сквозь него маршируют вечные? Звучит как превосходный план самоубийства.
Господин Белерен, как ни странно, улыбнулся. — В наших силах сделать так, чтобы этот план самоубийства стал всего лишь посредственным.
— Я в игре, — сказала госпожа Самут.
Господин Белерен ответил ей благодарной улыбкой. Но затем он повернулся к господину Джуре, и улыбка медленно сползла с его лица. Когда он заговорил вновь, казалось, что он обращается только к господину Джуре, как будто ожидал, что тот примется с ним спорить: —
Ага. Значит, Врановолосую госпожу зовут Лилиана Весс. Запомню.
— Мы должны положить этому конец. Раз и навсегда.
В ответ господин Джура промолчал.
Господин Белерен облегчённо выдохнул и продолжил: — Наконец, пятое. Болас собственной персоной. Хотя, если мы не сможем разобраться с первыми четырьмя проблемами, надежды справиться с пятой и подавно нет.
Вновь поднявшийся в толпе гомон вторил этому чувству безнадёжности.
Господин Джура снова вышел вперёд. — Есть и шестая проблема. Мы обязаны защитить простых жителей Равники, которым ничего бы не угрожало, не будь Болас столь жаден до Искр мироходцев.
Господин Белерен положил руку ему на плечо. — Ты прав. Шесть проблем.
— Семь, — это был мастер Зарек. — Нам нужно восстановить Договор, объединив все десять гильдий. Без силы Договора нам ни за что не одолеть дракона.
— Ты уже это предлагал, — крикнул господин Ворел, указывая на труп Исперии. — И взгляни, что из этого вышло! Исперия мертва, а сегодня, в переломный для Равники момент, ты даже не смог собрать представителей всех десяти гильдий. Так с чего ты решил, что у тебя получится восстановить Договор?
Новая волна гомона грозила вот-вот перейти в оглушительный рёв, но мастер Зарек применил волшебство, и его усиленный голос, гудя и потрескивая, разнёсся над толпой: — Честно говоря, я не уверен, что у нас получится. Но мы должны попытаться. Пылающий Разум оставил напоследок ещё одну уловку. Она немного безрассудна…
— Ещё более безрассудна, чем его предыдущая уловка? — недоверчиво поинтересовался господин Ворел.
— На самом деле, да, — признался мастер Зарек. — Но это может быть наш единственный шанс.
— Ну ладно, — вмешался господин Белерен, не дожидаясь, пока толпа расколется на препирающиеся фракции. — Семь целей — или шесть, если принять, что сражение с Боласом мы отложим на потом. Чтобы достичь их, я предлагаю разделить наши силы.
Гомон вспыхнул с новой силой, и в нём вовсе не слышалось воодушевления. Один мироходец, авен, имени которого я не знала, сказал: — Что, если нам просто сдаться? Отдать себя на милость Боласа?
Повернувшись к авену, господин Фэйден возразил: — Не думаю, что Боласу свойственно милосердие. Возможно, ты этого не видел, но мироходец по имени Домри Рейд попытался сменить сторону и примкнуть к дракону. Его высосали первым.
Другая мироходка, с чёрными как смоль волосами и сияющими зелёными глазами, предложила: — Тогда давайте спрячемся. Рано или поздно Болас сам захочет уйти отсюда. Ему придётся приказать Баану отключить Бессмертное Солнце, и тогда мы все сможем сбежать.
Господин Ворел, распаляясь всё больше с каждой минутой, прокричал: — И это твоё решение? Спрятаться и бросить Равнику на растерзание Боласу и его вечным? Это из-за вас, мироходцев, Болас пришёл сюда. Из-за вас Равника сейчас в опасности, — он повернулся к авену, — но знаешь, мне нравится эта идея. Может, если мы выдадим вам подобных, — насильно, если потребуется, — Болас насытится и оставит Равнику в покое?
— Болас никогда не насытится, — раздался резкий голос. Это была ещё одна мироходка — женщина с длинным луком.
— Это правда, — столь же резко добавила госпожа Самут.
— Ладно, допустим, — раздражённо ответил господин Ворел. — Но зарубите себе на носу: если вы, мироходцы, забьётесь в норы, пока Равника будет пылать в огне, не ждите помощи или сочувствия от её граждан и гильдий.
Неожиданно господин Джура повернулся к господину Белерену и сказал: — Возможно, нам и правда стоит сдаться.
Господин Белерен, казалось, вот-вот выйдет из себя. Знаете, мне даже стало его жалко.
Госпожа Самут вышла вперёд: — Гидеон Джура. С твоей стороны очень благородно пойти на такую жертву. Но не забывай о судьбе Амонхета, — она повернулась к толпе, — Болас опустошил мой мир. Прямо сейчас жалкая горстка выживших ведёт неравный бой с чудовищами, которых Болас оставил после себя, чтобы истребить всех нас. Даже если Болас уйдёт, Равника уже не будет прежней.
— Болас. Никогда. Не насытится, — повторила госпожа Лучница. — Из-за него от моего родного мира Скаллы не осталось буквально ничего. Дракон должен умереть.
В ответ на это раздались одобрительные возгласы «ДА!» — за которыми сразу же последовали другие, не столь одобрительные и вежливые. Всё рассыпалось на глазах.
— Ясно одно, — подала голос госпожа Лавиния. — Нам никогда не победить Боласа, если мы будем сражаться друг с другом.
— Слушайте, слушайте! — воскликнула госпожа Аурелия. — Участь Амонхета и Скаллы не должна постичь Равнику!
Я заметила, как господин Златогрив протянул руку господину Джуре. Тот взялся за неё и сошёл с трибуны. — Вспомни свою клятву, — сказал господин Златогрив. — Клятву Дозора. Сдаться — это не выход, друг мой. Лучница права, и ты это знаешь. Такие, как Болас, никогда не бывают сытыми, и никогда не проявляют милосердия. Подобные чувства он считает признаком слабости, и любая попытка воззвать к ним лишь разожжёт его аппетит.
Поразмыслив над этим, господин Джура кивнул и направился в толпу, встав среди мироходцев и членов гильдий. Он начал говорить, и его слушали: — Теперь, когда вы все узнали о нашем существовании, вы имеете полное право считать, будто бы из-за своей способности перемещаться между мирами мироходцы всегда убегают от драки. Но мы, члены Дозора, поклялись всегда принимать бой. Иметь такой выбор — большая роскошь, и в некотором роде мы считали, что он делает нас лучше остальных. Но теперь мы стоим среди вас, лишённые этого выбора. Теперь наш выбор — сражаться или опустить руки.