Рай на заказ
Шрифт:
Девушка высвободила руку.
— В сценарии, который я написал для нас… вы даете мне выпить смертельный коктейль, который я уже приготовил, потом хороните меня в настоящей могиле, которую я распорядился выкопать в парке, возле замка. Там, на виду, уже стоит гроб, так что похороны займут у вас едва ли более получаса. Затем вы устраиваетесь в моей комнате с пультом управления — на вершине башни. Запасов еды там хватит на века, кресло мягкое, экраны наружного наблюдения и компьютеры позволяют дистанционно управлять любыми операциями.
Девушка не верила своим ушам:
— Вы просите меня снимать фильмы вместо вас?!
— Выбрав место и время, вы посылаете мух в прошлое, управляете роботами как операторами на съемочной площадке, монтируете отснятый материал. Вам хорошо известно, что успех фильма зависит от монтажа. Потом вы можете добавить шумовое оформление и фоновую музыку, но если придерживаться моего стиля, то я предпочитаю не злоупотреблять звуковыми эффектами… Чем ближе к правде, тем волшебнее воздействие, оказываемое на зрителя. Впрочем, учитывая все написанные вами статьи о моих фильмах, мой стиль вам знаком. Я предлагаю вам стать «новой Дэвид Кубрик».
Виктория отвела глаза:
— Увы. Я не чувствую в себе таких способностей. Найдите кого-нибудь другого.
— Вы или никто.
— А если я откажусь?
— Фильмов, снятых студиями Д.И.К., больше не будет.
— Но снимать прошлое категорически запрещено!
— Все, что приносит удовольствие, всегда незаконно, безнравственно или полнит.
В знак протеста Виктория тряхнула своими пышными темными волосами:
— Ошибки наших предков привели к Катастрофе. Вспоминать их — значит давать им шанс повториться вновь, сделать возможной новую Катастрофу.
— Не стоит выплескивать дитя вместе с водой. Чрезмерные эмоции, связанные с прошлым, губительны, но немного Истории всегда необходимо.
— Невозможно предвидеть, какими — положительными или отрицательными — будут последствия Истории для каждой отдельно взятой личности.
— Раны зарубцевались. Люди изменились. Они стали более сознательными. Теперь они могут постепенно вновь узнавать, каковы их корни, и это не приведет к трагедии.
— Это вы так говорите.
— Так говорит мне сильно развитая интуиция.
— А если вы ошибаетесь?
— Не ошибаются только те, кто ничего не делает.
Виктория снова тряхнула своими роскошными темными волосами, как будто отметала какую-то невыносимую мысль:
— Это очень опасно.
— Это очень увлекательно.
— Это грозит тюремным заключением.
— Это искусство.
— Это искусство риска!
— Настоящее искусство всегда связано с риском.
Виктория повернулась на месте, чтобы рассмотреть сверхсовременную лабораторию. Подумать только, потребовалось построить такое сооружение, чтобы вернуться в прошлое…
— Вы предлагаете мне жизнь в одиночестве среди заброшенных съемочных павильонах, в пустом замке?
— Я предлагаю вам жизнь среди тысяч сказочных декораций вместе с миллионами наших предков. Я предлагаю вам восстановить справедливость. Чтобы они не прожили свои жизни напрасно.
— Это всего лишь призраки прошлого.
— Без них не было бы нашего настоящего. Как развиваться, если не знаешь собственных корней? У вас есть родители. И у них тоже были родители. Вы существуете потому, что они встретили и полюбили друг друга.
— Они ошибались. Они жили среди насилия, ненависти, фанатизма, расизма. Они едва не разрушили всю планету. Если вернуть их к жизни, они могут заразить этим и нас.
— Как строить лучший мир, если вы не знаете, в чем именно состояла ошибка предшественников? Период отрицания и размышления пройден. Мы готовы смело и разумно встретиться с болезненным прошлым, чтобы преуспеть в строительстве будущего. Мои фильмы должны служить именно этой цели. Их успех доказывает, что люди к этому готовы и в глубине души хотят этого.
— Нет, они ничего не подозревают. Они полагают, что фильмы — всего лишь развлечение.
Дэвид Кубрик помолчал, прежде чем ответить:
— Но разве не в этом состоит основное назначение качественного кино? Незаметно для людей воспитывать их историями, использующими красоту, юмор, любовь или зрелищность, чтобы привлечь их интерес.
— К чему?
— К истине, какой бы печальной и трудной для восприятия она ни была.
Виктория закрыла глаза. Никогда еще ей не было так тяжело. Ей казалось, что она разрывается на части. Чувство невероятной ответственности пригибало ее к земле.
— Не знаю, что сказать…
— Тогда ничего не говорите. Просто продолжайте мое дело: постепенную реабилитацию прошлого. Позвольте себе увлечься изображениями, которые принесут вам мухи. Вот увидите, реальность, каково бы ни было ее эмоциональное воздействие, — это самый прекрасный из всех фильмов.
Джек Каммингс, главный редактор газеты, пишущей о кино, так и не получил никаких известий о своем репортере. Сначала он слегка забеспокоился, потом не на шутку встревожился и, наконец, стал сожалеть о своей инициативе.
Проходили недели. Никаких новостей. Совершенно упав духом, главный редактор пришел к выводу, что Виктория Пеэль пала жертвой охранников студий Д.И.К. Недаром они считались чрезвычайно опасными. Сначала он подумывал о том, чтобы уведомить полицию, однако по прошествии времени страх быть обвиненным в соучастии взял верх, и Джек Каммингс решил оставить все как есть. Семьи у молодой журналистки не было, и исчезновение Виктории больше никого не встревожило.
Шестьдесят один год студии Д.И.К. регулярно выпускали новые фильмы. Шестьдесят один год зрители продолжали восторгаться продукцией этой кинокомпании.