Рай земной

Хенке Ширл

– Я думаю о солдатах и других, всех людях моей страны, которые все в большем количестве приезжают сюда, чтобы порабощать и убивать таинцев. Нам надо защитить ваших людей. Твой брат ждет адмирала. Я очень хочу, чтобы он как можно скорее вернулся.

– Ты сам по себе боролся за нас. А потом ты станешь заодно с нашими людьми и отвернешься от белых людей, если адмирал не поможет нам? – спросила она, явно просветлев от такой мысли.

Он растерянно покачал головой:

– Не знаю, пташка. Мне снова надо будет плыть через огромную воду.

– Чтобы

убить того, кто уничтожил твою семью. – Она хорошо знала об этом, ибо он рассказал ей о трагедии, которая случилась с семьей Торресов. – Но ты снова возвратиться. Там тебя ничего не держит. Здесь ты бы смог стать великим касиком. Я королевской крови. Как мой муж, ты мог бы повести наших людей против злобы белых людей, которые заставляют нас копать землю, чтобы доставать золото. – Она высокомерно, с величием кастильской принцессы, встала на ноги.

Когда Аарон изучил их язык, он узнал, что «Алия» обозначает маленькую, с ярким оперением птичку, которая высоко на деревьях, джунглях чистит клювом свои перышки.

– Ты оказываешь мне великую честь, пташка, но я говорил тебе, что должен подождать.

– Но ты вернешься к нам, – настаивала она, гладя его рукой свою обнаженную грудь. – Ты больше не считаешь меня красивой? За меня предлагали очень богатый выкуп многие знатные люди касики из Магу а и Сигуайо, даже так далеко от Ксарагуа. А теперь, когда доказано, что я плодовита, я могу выбирать среди многих мужчин. Голос ее, поначалу льстивый, зазвучал резко, поскольку он не отвечал на ее предложения, но продолжал неотрывно смотреть на пламя костра.

– Я сделаю то, что должен сделать, пташка. А ты должна поступить так, как считаешь нужным, – сказал он. Потом плавно поднялся и направился к площади.

Луис Торрес лежал в гамаке, потягивая из бокала полезный сок папайи и читая арабский трактат об Аристотеле. Это сокровище он купил в Севилье. Бумага была слегка покрыта плесенью, как и большинство его книг, но чтение было его любимым занятием. Услышав какой-то шум у берега, он аккуратно положил хрупкий том на земляной пол и выбрался из гамака.

Его таинская жена, Анакама, вприпрыжку подбежала к их хижине, возбужденно жестикулируя:

– Через воды приплыл корабль и привез брата адмирала!

Итак, наконец-то блудный сын вернулся из Франции, – широко улыбаясь, произнес Луис. Бартоломе был старше и, по отзывам, гораздо рассудительнее и тверже характером, чем его младший бpaт Диего.

Луис поспешно направился к толпе, собравшейся у залива.

Как только лодка приблизилась к берегу, Магдалена жалобно съежилась. Ей было жарко, всетело чесалось, ее мучили дурные предчувствия. «Что я буду делать, если он отвергнет меня?» Глядя на диких, косматых людей, она пришла в смятение.

Это не что иное, как грубая деревня с крытыми соломой хижинами, с маленькой каменной крепостью посередине. Я видела гораздо более внушительные города в самых бедных болотистых местностях Андалузии, – в ужасе сказала она.

Мой старший брат всегда

имел склонность к преувеличениям. Боюсь, что в этом виновата его мечтательность. Я надеялся, что это поселение будет приличнее, чем то, что мы видим, но подозревал, что оно покажется мне таким же убогим, как и вам. Как наши португальские собратья, мы, генуэзцы, склонны к занятиям торговлей и промышленностью. Кастильцы – воинственный народ, которому плохо удается выращивать растения и класть кирпичи. В письмах Кристобаль писал о том, что у людей, которых он нанял, чтобы плыть сюда, не хватает дисциплины.

Ноздри Магдалены почувствовали запах гниющей рыбы и других отходов. Мужчины, столпившиеся вокруг шлюпок, пялились на нее во все глаза и, казалось, едва ли были менее благоуханны.

– Почему эти люди так таращатся на меня? Они выглядят как настоящие дикари!

– Я думаю, Магдалена, что многие из этих людей не видели настоящую сеньору с тех пор, как отплыли из Кадиса в девяносто третьем году. Можно понять, почему эти люди так пристрастно рассматривают вас, – с мягкой иронией объяснил Бартоломе.

Все долгие утомительные дни на борту тяжело нагруженного корабля Магдалена держалась особняком от моряков и грубых простолюдинок, которые сопровождали их. Небольшую группку женщин составляли жены солдат, остальные были обыкновенными проститутками. У всех вызывала любопытство высокородная госпожа, которая пришла на корабль в предрассветных сумерках перед отплытием. Не желая оставлять никаких следов, чтобы отец не мог разыскать ее, Магдалена, плотно укутавшись, взошла на корабль, надев на голову тяжелый тюлевый чепец, скрывающий ее заметные волосы.

Сейчас, чтобы встретить Аарона, она оделась как можно более тщательно – в свое лучшее зеленое шелковое платье, а поверх него накинула бледно-зеленую накидку из кисеи, отделанную золотой нитью.

Когда она, едва справившись с узкими рукавами, подняла руки, чтобы пригладить волосы, Бартоломе со смехом сказал:

– Вы выглядите великолепно. Диего Торрес подумает, что перед ним видение.

– После нескольких недель купания в соленой воде я чувствую себя одеревеневшей и грязной. Вы не думаете, что кто-нибудь отсюда напишет, что вы плыли в Изабеллу с рыжеволосой женщиной? – взволнованно спросила она.

– Сомневаюсь, что кто-нибудь из этой команды умеет писать, – цинично ответил Бартоломе. – И даже если напишут, мы теперь так далеко, что ваш отец не дотянется. Я могу выдать вас за свою сестру, – гениально добавил этот крупный рыжеволосый мужчина.

– Я должна помнить о том, чтобы говорить с генуэзским акцентом, – ответила она шутливо.

Так, по крайней мере, она надеялась, прозвучит ее голос.

Бартоломе помог ей выкарабкаться из шлюпки, а потом осмотрел пеструю толпу колонистов, пытаясь разыскать знакомое лицо. Наверняка губернатор должен прийти на берег, чтобы поприветствовать три корабля, которые входили в гавань и были доверху набиты столь необходимыми припасами.